– Актуально, – произнес вслух и продолжил путь по тротуару. Загадочное ощущение меж тем росло и уже начинало тревожить. Сердце билось учащенно и аритмично. Расстегнул молнию на куртке и сел на свободную лавку у запорошенной снегом клумбы. Закрыл лицо ладонями, сделал три глубоких вдоха. Толпа народа. Прохожие идут плотными рядами, но каждый обитает в своем собственном мире, куда заказан вход чужаку. Одиночество. Впервые в жизни Андрей испытывал о-ди-но-чес-тво. Если бы Соня была рядом, он бы положил голову на ее колени и забыл о прошлом. Пусть на минуту. Его тридцатилетняя история исчезла бы вместе с накопленными мыслями. Которых много, слишком много для одного человека.
Немов вспомнил о визите к психотерапевту. Умный мужик. Перекинуться бы с ним сейчас парой фраз.
– Хей, привет. Видишь, я пришел на второй сеанс. И цель моя предельно проста: я хочу быть счастливым, но не знаю, как этого добиться. Яви чудо. Скажи истину. Что мне делать? Я желал убить человека, и через несколько часов это случится. Но меня не захлестывает предчувствие приближающегося счастья. Да, кстати, забыл еще вот что. Я ведь сам выбрал жертву. И знаешь, парень очень похож на меня. Как думаешь, это моя подсознательная склонность к суициду? Давай, разложи по научным полочкам, тебя же учили. Что, если я ощущаю вину? Как тебе такая гипотеза? Например, вину зато, что, будучи мальчишкой и глядя на драку, я проявил слабость и не попытался предотвратить преступление? Стыжусь трусости и хочу себя наказать? Но я же рациональный человек, правда? И убить себя не посмею. А вот своего клона… Впрочем, чушь. Извини, старик, что побеспокоил. Обычный мандраж. Homo sum et nihil humani a me alienum puto.
Андрей поднялся. Купил в палатке бутылку минеральной воды. Откупорил крышку, полил на ладони, умылся. Чернокожий полицейский косо посмотрел на него, но претензий не предъявил. Солнце по-прежнему ослепляло, раздражая показным оптимизмом. Идиотский огненный шар, должно быть, полагал, что земляне в восторге от его всепроникающего ультрафиолета. Ха-ха-ха. Здесь всем на всё наплевать. Одиночество – приторный яд? Что ж… Он выпьет его до конца. Качество цикуты проверяют на Сократах.
– Сэр, не пожертвуете в Фонд защиты дикой природы? – толстая некрасивая девушка с пористой кожей щек улыбнулась и потрясла зеленой коробкой с прорезью для монет.
– Нет!
– Неужели вам не жалко бедных зверушек, исчезающих из-за нашего равнодушия и жестокости? – не сдавалась активистка.
– Я планирую прикончить человека, а ты мне твердишь про жалость к животным? – рассмеялся он смехом мистера Хайда.
Девушка поморгала короткими ресницами, которым не помешала бы качественная тушь, и поспешила ретироваться. Пару раз оглянулась, проверяя, не сотворит ли неврастеник какую гадость типа выстрела в спину. Немов проводил ее взглядом. Проверил время. К черту прогулку.
Вернулся в гостиницу. Устроился в кресле у окна, заказал в номер спиртное и фрукты, но ничего не выпил и не съел. Когда метрдотель позвонил и уведомил, что его ждут, вышел в коридор и на лифте спустился вниз.
– Мистер Немоф, рад знакомству. Мы с вами общались по телефону, – мужчина, похожий на недобросовестного менеджера по продажам, протянул руку. Андрей узнал его голос. Джип вырулил с парковки и «менеджер», смущаясь, молвил:
– Не возражаете, я завяжу вам глаза?
Ехали не менее часа. Андрею показалось – не больше пяти минут. Его вывели из машины. Несколько шагов по утоптанному снегу, потом по асфальтированной дорожке. Порог. Каменные или бетонные ступени вниз. Затем гулкий, скорее всего, деревянный пол коридора или длинного холла. Чьи-то руки развязали шарф. Он находился в просторном зале с дубовым паркетом на полу и тяжелыми малиновыми гобеленами на стенах. Мебели не было. Посередине располагалась круглая сцена высотой около фута и диаметром порядка четырех ярдов.
Дональд Хоук тронул гостя за плечо:
– Пройдемте. Наши специалисты подобрали целый арсенал холодного оружия, дабы предоставить вам богатый выбор.
Они покинули зал и направились по коридору во внутренние помещения.
Крайтон готовился к этому моменту, но все-таки вздрогнул, когда пискнул замок и дверь распахнулась. Он отказывался верить. Надеялся: вот-вот из динамиков раздастся «Вас снимала скрытая камера!» и режиссер извинится за столь чудовищный, но рейтинговый розыгрыш. Его выпустят на свободу, на все четыре стороны. Он навсегда сотрет из памяти кошмарный эпизод.
Ему приказали снять рубаху.
Томас подозревал, что сейчас самое время думать о чем-то важном. О вечных истинах. О тайнах бытия. Или о таких приземленных, но закономерных в данной ситуации вещах, как побег. Но ему ясно дали понять: если он сорвет спектакль, последствия для его семьи будут плачевными. У него не было повода сомневаться в этих словах. Он не мог рисковать жизнью жены и дочери.
Может быть, мозг, проанализировав факты и удостоверившись в неминуемой гибели организма, отключил активность лобных долей, заблокировав мыслительный процесс, дабы понапрасну не травмировать психику?
Может быть, иногда следует плыть по течению и подчиняться силе? Ибо порой сила бывает милосердной.
Может быть, прав был предатель Джонни, пошутивший однажды за кружкой пива: «Там, где заканчивается полоса неудач, начинается территория кладбища»?
Его повели по коридору. Тринадцать шагов. Поворот направо. Двадцать семь шагов. Поворот налево. Десять шагов. До смерти всего лишь полсотни шагов? Welcome to hell, милый дружок. Жертву пропустили в камеру красноречивым радушным жестом и оставили одного. Неизвестно, какого размера было помещение: стены терялись во мраке. Тусклый свет боковой лампочки выхватывал угол. Крайтон встал на границу света и тени и сжал кулаки.
Андрей выбрал кухонный нож, каким умелые домохозяйки проворно разделывают тушки кроликов или куриц. Ему предлагали кинжалы, стилеты, кортики, короткую саблю авторской работы, но он предпочел обычный нож с широким лезвием. К чему нелепый пафос?
– Вы не встретите сопротивления. Спокойно входите и наслаждайтесь, – Хоук ободряюще подмигнул, как старший брат, купивший проститутку для младшего и подстегивающий его не бояться.
Немов вошел. Сердце стучало в горле так близко к гландам, что при желании его реально было бы выплюнуть. Он двинулся к застывшему силуэту, и вдруг заметил нечто такое, что заставило его остановиться в немом ужасе. Правая сторона человека сливалась с чернотой, а левая выделялась четко. В блестевшем от пота голом торсе не было ничего необычного, кроме причудливой абстрактной татуировки на груди. Над левым соском!
Что это? Мистика? Невероятное совпадение? Знак свыше? Соня имеет скрытый дар ясновидения и, сама того не ведая, способна предсказывать будущее? Как это воспринимать? Узник отвернулся в темноту. Он не хотел видеть своего палача. Но прошла минута, две, три – и ничего не происходило. Чего он тянет? Ждет, что жертва станет умолять о пощаде? Крайтон медленно повернул голову. Перед ним стоял высокий темноволосый мужчина и пялился на его грудь. «Заинтересовался рельефом?» – Томас внезапно развеселился. – «Или татуировкой? Да, рисунок эффектный. А парень, видимо, иностранец. Из далекой от цивилизации страны типа России (водка, ушанка, медведи), где никто не знает о боди-арте».
