— Слушайте, а вы случаем не сын Уезерби?
— Нет, боюсь, что нет…
— Странно, вылитый Уезерби — те же глаза и волосы. А что вы здесь делаете? Вы знакомы с Оньоном?
— Да. В марте мы летели вместе с ним из Лондона.
— Понятно, — буркнул он и погрузился в пьяное молчание.
Бедняга с минуту безуспешно пытался попасть концом сигареты в свой рот, потом, оставив безнадежные попытки, пробурчал:
— Сто лет уже не видел Уезерби… прямо после истории с Баллантайном. — Он поцокал языком и потряс головой. — Грязная история… жутко грязная.
— В самом деле? — вежливо поинтересовался я.
— Что? А, да. Премерзкая история. Но поделом мерзавцу — он получил по заслугам…
Очередь продвинулась вперед, и вскоре мы оказались с полковником в соседних писсуарах. Ему потребовалась добрая минута, чтобы разобраться в ширинке, и ещё столько же, чтобы извлечь на волю член, поэтому я, закончив первым, уже успел вымыть руки и приводил себя в порядок, когда он проковылял мимо и вышел из туалета.
Я вытирался бумажным полотенцем, когда кто-то потрогал меня за плечо.
— Это ваш? Вы забыли на писсуаре.
Я оглянулся и увидел полковничий портсигар.
— Да, спасибо, — сказал я, не желая вдаваться в объяснения.
Я причесался и вышел в холл. Патрика там не оказалось. Подумав, что он вышел наружу подышать, я решил сперва отыскать полковника. Найти его сложным не представлялось. Вместе с кучкой таких же забулдыг он торчал возле стойки бара в гостиной. Точнее было бы сказать — возлежал на стойке.
Я подошел к нему и вручил портсигар. Полковник близоруко уставился на него, потом перевел затуманенный взор на меня, прищурился и наконец расцвел.
— А, это ты, мой мальчик. Чертовски любезно с твоей стороны. Чертовски любезно. Э-ээ, ты должен познакомиться с моей женой. Эй, Милдред, познакомься с этим милым юношей. Это сын Уезерби.
Маленькая седоволосая женщина с приятными чертами лица приветливо улыбнулась и протянула мне руку.
— Очень приятно. Как поживает ваш папа?
Я открыл было рот, желая сказать, что старый дуралей ошибся, но она быстро продолжила:
— Мы уже семь или восемь лет не встречались с вашим замечательным папочкой. Я была страшно огорчена, когда мы узнали про этот несчастный случай. Надеюсь, он уже поправился?
— Да, у него все в порядке, — услышал я со стороны собственный голос.
— Вы ещё не знакомы с нашей младшей дочерью. Клариса, это сын лорда Уезерби. Его зовут… э-ээ…
— Рассел, — подсказал я.
— Ах, да, — немного неуверенно произнесла она. — Странно. Почему-то у меня в голове засело имя Джереми. Может, так зовут вашего брата…
Я кинул взгляд на Кларису, и остолбенел. Вот это бомба! Ракета! Секс из неё так и сочился. Высокая, крепкая, длинноногая и цветущая. Настоящая валькирия.
— Я очень рада, — пропела она, вцепившись в мой локоть железными пальцами — с такой хваткой ей ничего не стоило удержать на скаку необузданного жеребца.
Потрясающая деваха — вьющиеся каштановые волосы до плеч, точеные ножки. Белое хлопчатобумажное мини-платье безуспешно пыталось удержать в себе роскошную пару грудей, но силы были явно неравны. Эх, только бы она не раскрывала рта.
— Папулькин! — позвала Клариса.
Старикан беспробудно спал, привалившись к стойке.
— Папулькин, я же тебя зову!
— А? Что? — ошалело встрепенулся полковник. — Как, вы ещё здесь, молодежь? А почему бы вам не повеселиться где-нибудь?
Дай я тебя расцелую, золотой ты мой!
— Прогуляйтесь на бабри… брабе… Словом, сходите туда, где чего-то жарят, и…
Он уже снова спал.
Клариса хищно посмотрела на меня сияющими синими глазами.
— А что? Давай? Я обожаю жареных поросят. Мамулькин, ты не возражаешь, если мы с Расселом тебя ненадолго покинем?
"Мамулькин" наградила меня чисто мамулькиной улыбкой, мысленно погладив по голове.
— Нет, дети мои, идите погуляйте.
И мы ушли. Я шарил глазами вокруг в поисках Патрика, но он как сквозь землю провалился.
— Как хорошо, что мы наконец встретились, — трещала Клариса. — Я столько о тебе слышала. Какой ты молодец, что заработал столько денег. Ты просто гений. Хотя, честно говоря, я представляла тебя иначе.
— О, прошу прощения.
— Ну что ты! — расхохоталась Клариса. — Ты в сто раз лучше, чем я думала. Мне говорили, что ты… строгий и неприступный зануда. А ты такой милый…
Я заставил себя рассмеяться вместе с ней. Девушка и впрямь была славная.
— Послушай, Клариса, а ты и в самом деле любишь жареных поросят?
Синие глаза озорно блеснули.
— Если честно — нет. Я бы куда охотнее потанцевала.
— Что ж, пошли потанцуем.
— Ты не шутишь?
— Нисколько. Здесь на какой-то поляне есть дискотека…
— Я знаю, где это. Пошли…
Она схватила меня за руку и поволокла к соснам. Всю дорогу трещала, как сорока. Я оглядывался по сторонам в поисках Патрика, но его и след простыл.
Залитый лунным светом павильон являл собой дивную картину. Он был отстроен в виде античного греческого храма с колоннадой и всем прочим. Не знаю, с какой целью его возводили первоначально — возможно, хотели разместить в нем мавзолей, — но теперь это было что-то потрясающее, скажу я вам. Более разнузданной, разудалой и разухабистой дискотеки нельзя было и представить.
Мы лихо вбежали по ступенькам храма и ворвались внутрь. Темно было, хоть глаз выколи, но музыка, гремевшая со всех сторон благодаря удивительной акустике, просто ошеломляла.
— Какой кайф! — вскричала Клариса.
И мы пустились вскачь.
— Ты потрясающе танцуешь! — прокричала Клариса. — Как будто только этим в жизни и занимаешься.
Это меня удивило — что она могла разглядеть в кромешной тьме?
— С другой стороны, — рассмеялась она, — я убеждена, что у тебя все здорово получается.
— Я стараюсь.
— Это ведь ваш фамильный девиз, да?
— Э-ээ, в некотором роде.
— Мой дядя, лорд Бэнстед всегда говорил, что Уезерби — единственная семья, которая неукоснительно следует фамильным традициям.
— Очень мило с его стороны.
Лорд Бэнстед — её дядя! Значит, папулькин — полковник — вовсе не полковник. Тоже какой-нибудь лорд! А Клариса… Точно я не знал, но какой-то титул она наверняка носила. Что ж, Расселл, ты и не мечтал затесаться в круги родовой аристократии.
