— Вы нам подходите, мистер Тобин. У вас приятная внешность, вы хорошо говорите, и я не вижу, что может вам помешать добиться успеха. — Он стряхнул пепел с кончика сигареты в серебряную пепельницу. — Все мои ребята добиваются успеха… или увольняются. — Сэндс расхохотался. — Не подумайте, что я вас запугиваю, но если человек ничего не продает, то ни мне, ни ему самому нет от него никакого толку, и мы расстаемся.
Он пригнулся к столу и водрузил на него один локоть.
— Стэнфорд сказал, что вы увольняетесь с работы в эту субботу. Так?
— Да.
— Он также сказал, что у вас нет машины.
Я покачал головой.
— Это верно, но он уже договорился с кем-то из гаража. Они обещали недели через две подобрать для меня что-нибудь подходящее.
Сэндс закивал.
— Отлично. Я хочу, чтобы вы первую неделю провели в нашей гарантийной мастерской, а вторую на учебе. Хороший продавец должен уметь сам разбирать и собирать машинку. Мало ли, что-нибудь сломается во время показа — он должен быстро выявить и устранить неисправность. Это очень впечатляет клиента. А неделя обучения означает, что вы будете сопровождать в поездках опытного продавца, скорее всего, Джима Стэнфорда, и на ходу перенимать опыт. По прошествии двух недель начнете ездить сами.
Далее Сэндс рассказал мне о том, как они продают разные модели — я уже слышал это от Джима Стэнфорда, — после чего перешел к деньгам.
— Как вам уже, должно быть, известно, мы выплачиваем вам комиссионные с каждой продажи, но это не все. Во-первых, мы даем вам деньги на бензин, если вы продаете четыре машинки в неделю. Если же вам удается сбыть десять или больше, то с каждой проданной машинки вы получаете не пять фунтов, как обычно, а уже семь. Кроме того, в первые две недели обучения, когда вы ещё ничего заработать не сможете, мы дадим вам ссуду в размере пятнадцати фунтов. Устраивает?
Я сказал, что да, и поднялся.
— Отлично. Сейчас мы выйдем, я скажу мистеру Дрейперу, что вы приняты, а потом познакомлю вас с мистером О'Нилом, управляющим.
Мы вышли в магазин, и Сэндс сказал Дрейперу, что с понедельника я приступаю к обучению.
Дрейпер протянул мне руку и сверкнул зубами.
— Замечательно! Уверен, что дело у вас быстро пойдет на лад.
Он расхохотался и шлепнул меня по спине.
Тем временем из кабинки выполз плюгавый тощий субъект с курчавой огненно-рыжей шевелюрой. Он был одет в темно-синий костюм с галстуком в крапинку и передвигался вприпрыжку, как воробей. Глаза тоже были птичьи дергались туда-сюда, словно за ним охотилось гестапо. Тщедушный тип не понравился мне с первого взгляда. Было в нем что-то гаденькое.
Сэндс представил нас друг другу. О'Нил метнул на меня безразличный взгляд и тут же отвел глаза.
— Мистер О'Нил отвечает у нас за продажу, — пояснил Дрейпер. — А также за продавцов. Если у вас возникнут сложности, он все уладит.
— Совершенно верно, — подтвердил Сэндс. — Ладно, Тобин, ждем вас в понедельник.
О'Нил, не говоря ни слова, упрыгал прочь, а Дрейпер проводил меня до дверей.
На обратном пути я отыскал не взломанный телефон-автомат и позвонил Джиму Стэнфорду, но дома его не застал. Тогда я заскочил в ресторанчик, поужинал, после чего перезвонил. На сей раз удачно.
— Не беспокойся насчет О'Нила, — сказал Стэнфорд. — Он как канарейка одно чириканье и помет. Чего ещё ждать от коротышки с такой физиономией. Будь ты на его месте, ты бы вел себя так же. Улыбайся и делай вид, что он тоже человек, вот и все.
Повесив трубку, я уже не тревожился по поводу О'Нила, а это означало, что больше я вообще ни о чем не тревожился. Только с нетерпением ожидал понедельника.
Глава пятая
Четверг с пятницей тянулись для меня добрых две недели, хотя в каком-то смысле я даже получал удовольствие. Теперь, зная, что работа в "Райтбае" у меня в кармане, я мог заниматься самоистязанием, просиживая эти два дня в своей конторе, как ребенок, который оставляет сладкую вишенку с пирожного на самый последний укус, сознавая, что может слопать её в любую минуту.
Обстановка в конторе изменилась неузнаваемо. Миссис Ридер стала до отвращения вежливой и даже Мак-Фадден, повстречав меня утром в коридоре, кивнул и пожелал доброго утра. Удивительно, насколько милы бывают люди, когда захотят.
В пятницу после ленча я купил огромный кремовый торт с орехами и приволок в контору. За чаем, уписывая торт, все говорили мне приятные слова, отпускали колкости по адресу Уэйнрайта и Мак-Фаддена, шутили о том, как безутешна будет Глория, а потом миссис Ридер, от которой я меньше всего на свете этого ожидал, вручила мне маленький сверток со словами, что это памятный подарок от всей компании.
Я развернул сверточек и увидел изумительную газовую зажигалку "ронсон", на крышечке которой были выгравированы мои инициалы. Скажу вам я был тронут. Я сбивчиво поблагодарил всех, потом произнес заранее заготовленную прощальную речь, после которой вдруг наступило неловкое молчание. Спас положение Мак-Фадден, который вошел в самый напряженный миг и начал препираться с Бобом Фитчем, а мы тем временем вернулись к работе.
В пять часов Боб Фитч, миссис Ридер и миссис Робертсон распрощались, пожелали мне удачи на новом месте и отбыли.
— Пойдем? — кивнул я Глории.
Глория, которая весь день была непривычно молчалива, обняла меня, прижавшись головой к моей груди; её волосы благоухали какой-то удивительной утренней свежестью. Я поцеловал её в затылок.
Глория залезла обеими руками мне под пиджак и прижалась ко мне.
— О, Расс, — прошептала она, — как мне грустно, что ты уходишь.
Вид у неё и в самом деле был пренесчастный.
— Ничего, — произнес я, — скоро мы будем видеться часто.
Она кивнула, но все равно казалась грустной и потерянной. Должно быть, ссора с мужем все же мучила её.
— Расс, — сказала вдруг она, — давай сходим куда-нибудь сегодня вечером.
Я слегка опешил.
— А как же твой муж? Разве он уезжает не в воскресенье?
Глория покачала головой.
— Нет, вчера вечером мы рассорились окончательно. Утром он собрал вещи и уехал. Больше он не вернется.
Вот, значит, чем объяснялось её мрачное настроение. Муж ушел, я уволился, а впереди маячит одинокий уик-энд в пустой квартире.
Я прижал её к себе и улыбнулся.
— Конечно, милая. Куда ты хочешь пойти?
Она сразу оживилась.
— Куда угодно, мне все равно.
— Может, пойдем потанцуем?
— О, да! Я уже целых два года не танцевала.
— Я тоже, — хмыкнул я. — Боюсь, что отдавлю тебе все пальцы.
