Зрители, пооткрывав пасти, радостно заулюлюкали.
Во время перерыва я протолкался в павильончик через толпу желающих промочить горло, и вдруг заметил свою нимфу в обществе — вы не поверите! Родни Хамильтона. Того самого Родни, который приличной девушке и в дурном сне не пригрезится. Плюгавый, от горшка два вершка, зубы торчат, как у кролика Банни, да и клюшкой-то толком взмахнуть не умеет.
Я по чистой случайности очутился рядом с ним.
— Привет, Родни! Ты здорово играешь!
Возмутительная ложь. В первом тайме он трижды ловил мячи, но запорол их намертво, а я вспомнил об этом уже после того, как похвалил его. Представьте — этот придурок принял мои слова за чистую монету, и расцвел! А все потому, что его глаза, уши и помыслы были устремлены к мисс Длинноножке.
— Привет, Расс! — отозвался он.
Я перехватил взгляд мисс Длинноножки и поздоровался, а она улыбнулась и потупила взор — женщины поступают так, когда им отчаянно хочется посмотреть на вас.
Поскольку Родни явно не намеревался нас знакомить, я, как бы невзначай, поинтересовался:
— Вам нравится игра?
Длнноножка стрельнула в меня глазками и улыбнулась.
— Да, спасибо.
Замечательно! Только этого я и добивался, а она уже откровенно пожирала меня глазами…
Родни понял, что проиграл.
— Э-ээ… это Расс Тобин, — прохрюкал он, явно желая, чтобы я провалился сквозь землю. — А это моя подруга, мисс Миллисент Уорвик.
Она звонко рассмеялась.
— Не будь бюрократом, Родни! — И протянула мне хорошенькую маленькую лапку. — Зовите меня просто Милли.
Я взял лапку и легонько пожал.
— Милли, да, но совсем не просто.
Она расмеялась, а я заговорщически подмигнул Родни. Он сразу засуетился.
— Может, пойдем сядем за стол? — предложил он Милли.
— Э… хорошо, — неохотно согласилась она, попрощавшись со мной сожалеющей улыбкой.
Но ваш покорный слуга без боя не сдается, тем более — такому придурку, как Родни Хамильтон. По окончании игры, когда все побрели в раздевалку, я стремглав подлетел к Милли.
— Вы замечательно играли, — улыбнулась она.
— Спасибо. А вы часто сюда приходите?
— Нет, только с тех пор, как познакомилась с Родни.
— А когда это случилось?
— В прошлый четверг.
— Как, вот в этот самый четверг?
— Да.
— О… А мне показалось, что вы уже давным-давно знакомы.
— Нет — всего три дня. — Чуть помолчав, она спросила:
— А вы часто играете?
— Нет, только если выдается свободная минутка, — с сожалением сказал я. — Бизнес, знаете ли.
— А чем вы занимаетесь?
— Швейными машинками. Я их продаю.
Милли круто развернулась, и перед моими глазами промелькнуло округлое бедро, протянувшееся на добрую милю от колена.
— Неужели? Как здорово!
— А что, вас интересует…
— Очень! А я уже давно мечтаю купить хорошую машинку. Я ломала голову, что выбрать — "элну", "некки" или "зингер", но так окончательно и не решила. А что продаете вы?
— Лучшие из лучших. "Райтбай-макси".
Милли казалась озадаченной.
— Даже не слышала.
Я покачал головой.
— Они не так разрекламированы, как остальные. Поэтому мы и продаем их так дешево.
— А сколько она стоит?
Я на секунду задумался.
— Послушайте, давайте сделаем так. Я приеду к вам в любое время по вашему выбору и продемонстрирую машинку живьем. Естественно, вас это ровным счетом ни к чему не обязывает.
— О, это будет просто замечательно!
— Секунду, я возьму карандаш и запишу ваш адрес.
Я выяснил то, что меня больше всего интересовало (Милли снимала комнату у очень задушевной хозяйки — я так и не понял, что это значит), и пообещал заехать в понедельник около семи. Едва я спрятал бумажку с адресом в карман, из раздевалки вырвался раскрасневшийся Родни и устремился к нам, пыхтя, как носорог, страдающий несварением желудка.
Понедельник выдался довольно удачным. Я продал две машинки и поэтому ехал к Милли в самом радужном расположении духа.
Я позвонил. Дверь мне открыла забавная старушка-еврейка, которая сказала:
— Здравствуйте! Заходите, пожалуйста. Вас уже ждут.
Очень задушевная, Милли была права.
Я шагнул в прихожую и сразу увидел Милли, которая стояла наверху лестницы.
— Спасибо, миссис Лейевски, — сказала она. — Поднимайтесь, Расс.
Я втащил "макси" на второй этаж и Милли провела меня в крохотную, но очень уютную комнатку, где стояла самая замечательная двуспальная кровать, в которой я когда-либо… скажем, спал. Еще кресло и комод — вот и вся мебель.
— А стола нет? — спросил я.
— Вот здесь, на кухне, — сказала Милли.
Она провела меня через спальню в небольшую, обставленную по старинке кухоньку.
— Угостить вас кофе? — спросила Милли.
Самое приятное в нашем деле, что все стремятся тебя угостить.
— Спасибо, не откажусь.
Пока Милли возилась с кофе, я приготовил "макси" к работе и показал, на что она способна. Милли была совершенно потрясена.
— Она просто великолепна, Расс! Покажите мне только, как она шьет зигзагом.
Меня как будто под дых лягнули.
— Что?
— Как она шьет зигзагом?
— Она… Я боюсь, что этого она не делает.
Лицо Милли вытянулось.
— Ой, как жалко. Извините меня, Расс, я виновата — я должна была сказать заранее. Мне нужно отделывать особые костюмы…
— Какие?
Она рассмеялась.
— Я преподаю балет, а детям нужно…
— Балет! — воскликнул я.
Вот, значит, почему у неё такие ножки!
— Я сама шью детям костюмы. Мне ужасно жаль, что вы зря приехали…
Я ухмыльнулся и ободряюще потрепал её по руке.
— Не совсем зря. Вы могли бы для меня станцевать.
Милли запрокинула назад голову и расхохоталась.
— Как, здесь? Вы шутите!
— Нисколько. Стол сдвинем в сторону…
— Да я тут все чашки посбиваю, — засмеялась она.
— Покажите хотя бы основные движения. Мне страшно интересно.
— Правда?
