Ной приподнял Грейс, уложил ее на кровать и растянулся на покрывале рядом с ней. Грейс подняла руку, останавливая его движение.
– Ной, а ты ничего не забыл?
Грейс лежала, раскинувшись, на белом покрывале, ее взгляд был каким-то особенно нежным и соблазнительным. В порыве душащей его нежности Ной взял ее лицо в руки.
– О чем я забыл, милая?
– Теперь моя очередь. Ты обещал, помнишь?
– Да, я помню.
– Хорошо. – Грейс повернулась и оказалась лежащей на нем. Ее грудь дразняще прижалась к его груди, ее животик опустился на его пах. – Я иногда думала об этом сегодня. И теперь знаю, что я хочу сделать.
– Расскажи.
– Нет уж! – Дженкинс покачала головой, ее улыбка одновременно была сладкой и дерзкой. – Лучше я покажу.
В позе активного партнера Грейс была неотразима, и Ною нравилось, что она взяла на себя роль мужчины. Это было очень возбуждающе. Она приподнялась на локтях и улыбнулась. Его шелковистые черные волосы были взъерошены и локонами упали на лоб. Дженкинс мягко откинула их, поцеловала его лоб, горбинку носа, длинные пушистые ресницы.
– Ты большой и красивый, – пробормотала она. Ной улыбнулся:
– С помощью лести и уговоров можно добиться чего угодно.
– Правда. – Она посмотрела в чистую синеву его глаз и почувствовала, как они затягивают ее. В глазах Ноя отражались все его чувства, и сейчас они были полны огня. – Ты красивый.
Его губы изогнулись в забавной улыбке. – Да.
– Ной… – Грейс присела около него, позабыв о том, что она голая.
Все, что касалось Харпера, было для нее очаровательным – сила характера, невероятное великодушие сердца, его желание защищать ее – Грейс. Но Грейс не могла не признать и его привлекательность. Тело Ноя состояло из твердых, прекрасно вылепленных мышц, шелковых черных волос и мужской грации. А его лицо… Дженкинс вздохнула. У Ноя было лицо ангела тьмы, способного соблазнить одним своим взглядом. И все это вместе делало его прекрасным и изнутри, и снаружи.
Кончики пальцев Грейс исследовали его широкую грудь. Ной безотрывно смотрел на ее соски.
– Судя по твоему тону, ты мне не веришь.
– Я очень похож на своего отца. Боюсь, что это не совсем хорошо.
Ее сердце наполнилось болью. Ной в отличие от Бена почти никогда не говорил о своем отце. Он был более скрытен. Возможно, Дженкинс спасала его от отчаяния, от жгучего желания иметь свою семью. Но Грейс прекрасно знала, что он так же, как и Бен, был разочарован безответственностью Джонсона Харпера по отношению к своим сыновьям. Агата также разделяла это чувство, хотя никогда не признавала этого.
Грейс поднесла руки к воротничку рубашки Ноя и начала расстегивать ее.
– Джонсон Харпер был очень красивым мужчиной.
– Меня это не волнует.
– Из-за того, что он сделал тебе?
Ной поднял руки, чтобы помочь ей. Она стянула с него рубашку, и он ответил:
– Он ничего не сделал ни мне, ни моей матери.
– Ной, не говори так – он твой отец.
– Грейс, я не хочу сейчас вспоминать об этом. – Он положил руки на ее бедра, исследуя кудряшки. – Лучше я пересплю с тобой.
Грейс видела смешанные чувства в его глазах и в выражении его лица. Как бы он ни пытался скрыть это, она видела его боль. Его грубые, резкие слова были прикрытием, но Грейс слишком хорошо его знала, чтобы дать ему провести себя.
Дженкинс положила ладони Ною на грудь, исследуя рельеф его железных мышц, нежные волоски и теплую кожу.
– Я не говорила тебе, – прошептала она, – что мне не нравится, когда ты произносишь грубые слова?
Боль покинула его глаза, на ее место пришли страсть и отблеск смешинки.
– Нет. А что тебе нравится?
– Мне нравится все, что ты говоришь, особенно когда это касается секса. – Она заглянула в его глаза, затем отвела взгляд в сторону. – И еще мне нравится все, что ты со мной делаешь. – Кончиками пальцев она нащупала его соски.
Ной почувствовал волны нарастающего возбуждения.
– В таком случае тебе наверняка понравится и это… – Он притянул ее к себе, но Грейс предугадала его намерения и схватила за запястья.
– Нет, нет. Теперь моя очередь. Веди себя хорошо. Харпер рассмеялся:
– Я уличная крыса, помнишь? Я плохо веду себя, особенно в постели.
«Да, – подумала Грейс, – правда». Но в таком случае он уже продемонстрировал ей, что постель не место для вежливости. Ной давал и брал все, что желал. Она не видела в этом ничего плохого.
– А если я пообещаю, что постараюсь, чтобы тебе понравилось? – промурлыкала Дженкинс.
Никто из них не сдавался. Грейс продолжала держать Ноя за запястья.
– Да? И как же ты собираешься делать это?
– Ну… – Лицо Дженкинс запылало, ведь все это было слишком ново для нее. Она чувствовала смущение. Больше всего на свете Грейс хотелось дать Ною почувствовать такое же удовольствие, какое он давал ей. Поэтому она, подавив смущение, заставила себя смотреть в его глаза и подняла подбородок. – Я собираюсь дотронуться до каждой части твоего тела.
– И до моего члена? – Синие глаза Ноя смотрели прямо, в них горел вызов.
Грейс знала, что он намеренно употребил это слово.
– И до твоего члена.
Его пылающее лицо застыло. Он посмотрел на ее губы, и его глаза затуманились.
– Еще я буду тебя целовать, – продолжила Грейс, ободренная его реакцией.
– Грейс… – Ее имя прозвучало как предупреждение.
– Даже… даже твой член.
Ной издал низкий глубокий стон, закончившийся подавленным смехом.
– Черт, тебе это удается!
Похвала Ноя наполнила ее радостью. Грейс сняла руки с его груди и соскользнула с него.
– Тогда вставай, чтобы я могла снять с тебя белье.
– Пощады! – Ной медленно поднялся и встал так, чтобы оказаться между ней и одним из столбов кровати. Он улыбнулся в предвкушении.
Провокационно медленно Дженкинс опустилась на колени. Это было прекрасное чувство – стоять перед ним обнаженной, на коленях, желая доставить ему удовольствие. Она увидела его возбуждение и улыбнулась. Ее сердце тяжело билось, в висках пульсировала кровь. Грейс чувствовала пальцы Ноя в своих волосах, они нежно массировали ее голову. Она сняла с него обувь, носки. Харпер расставил босые ноги в стороны.
Дженкинс подняла глаза и увидела на его лице напряженное ожидание. В таком смиренном, преклоненном положении она ощущала себя рабыней любви больше, чем когда-либо. Это освобождало ее от запретов, предубеждений и делало совершенно дикой.
