Пеперль давно пришла в себя от полученной оплеухи. Она сидит на ковре и в дикой спешке обрабатывает себе секель. Происходящее безмерно возбудило её, и когда она теперь видит оседающего с хрипом мужчину, её тоже захлёстывает волна вожделения, её тело сотрясает судорога избавительного оргазма, и она, так и не убирая руки из пизды, валится навзничь. Мали лежит со смертельно бледным лицом, широко раскрытые глаза её неподвижно глядят в пустоту. Слёзы медленно сбегают у неё по щекам. К ней подходит толстуха, влажной губкой стирает с пиздёнки всё ещё льющуюся кровь и потом смазывает зияющую рану успокаивающим бальзамом. Засрунчик распластался на ковре лицом вверх, а его хуй, красный от крови Мали, безвольно свисает из ширинки. Старуха некоторое время в задумчивости стоит над ним и наблюдает за происходящим. Затем она опускается возле него на колени, полностью стягивает с него штаны, обнажив, таким образом, его волосатые ляжки. Она благоговейно склоняется к его вялой макаронине и принимается мягким язычком вычищать её. Дрожь пробегает по телу Засрунчика, и он едва слышно произносит:
– А теперь разденься, Божена.
Божена, так, значит, зовут толстуху, не заставляет повторять себе дважды. Она проворно развязывает белый передник, выпрыгивает из чёрного платья и остаётся теперь в одних штанишках и сорочке.
– Ты тоже разденься, – велит она Пеперль, снимая с себя последние покровы.
Пеперль с изумлением смотрит на обнажённое тело. Две могучие груди с коричневыми, почти в палец толщиной сосками, куполом вздымаются над её широченным животом, а полоса срамных иссиня-черных волос тянется чуть ли не до пупа. Белые толстенные ляжки подпирают громадную жопу, сплошь усеянную задорными ямочками. С изумлением взирает Пеперль на колоссальную женщину, которая, с алчным вожделением глядя на Засрунчика, теперь вытягивается на ковре в непосредственной близости от него. Мужчина по-прежнему лежит неподвижно. Глаза у него закрыты. Но стоило ему почувствовать подле себя тяжело дышащую женщину, его рука нащупывает её, поглаживая, прогуливается по её животу, и он очень тихо говорит:
– Мама, посмотри, кто пришёл!
– Лежи тихо, я сплю, – отвечает Божена.
Тут он резко привстаёт и жадно вглядывается в массу плоти рядом с собой. Пеперль, которая, раздевшись догола, осталась в одних сандалиях и при банте в волосах, стоит посреди комнаты и не знает, что же ей положено делать дальше. Она задумчиво грызёт ноготь указательного пальца левой руки, в то время как правая поглаживает её оставленный сегодня в таком небрежении секель. Божена изображает негромкое похрапывание. Тогда мужчина знаком подзывает к себе Пеперль. Та подходит совсем близко и наблюдает за расположившейся на ковре парой. Он снова делает ей знак, чтобы та нагнулась пониже, и тогла очень тихо шепчет ей прямо в ухо:
– Сейчас мы можем, наконец, как следует разглядеть маму, Гретель, она сейчас ничего не заметит, потому что спит. Смотри, какие большие у неё титьки.
С этими словами он берёт двумя пальцами одну из могучих грудей за коричневый сосок, высоко поднимает, потом отпускает её, и она звонко шлёпается об живот. Божена продолжает сопеть как ни в чём ни бывало. Воодушевлённая игрой, Пеперль шепчет в ответ:
– Мне хотелось бы посмотреть мамину пизду. Давай, Засрунчик!
И тут же видит, как «спящая» Божена разводит в стороны свои массивные ноги. Пеперль потрясена. То, что подобное существует на свете, ей даже во сне не могло привидеться. Посреди густых дебрей чёрных волос лежит пизда толстухи, выставленная на всеобщее обозрение. Впрочем, то, что именовалось бы просто пиздой, на самом деле не только огромная пиздища, нет, это сокровенная мечта любого онанирующего мальчишки! Гигантский секель лилово-коричневого цвета стережёт вход в зияющую дыру, которая непреодолимо влечёт к себе Пеперль. Она пристально вглядывается в неё и видит, как сладострастно подрагивают срамные губы, огромные, точно уши слона. Пеперль боязливо втыкает руку в тёплую, дышащую пизду. Хватается за секель, который тут же моментально распрямляется и вырастает до размеров сливы. Божена судорожно вздрагивает от прикосновения, однако тотчас же вновь издаёт несколько похрапываний. Пеперль с первого взгляда определяет, что тут её пальцев явно не хватит, и поэтому она принимается массировать секель всей ладонью сразу, чем вызывает у Божены ряд глубоких вздохов. Мужчина похотливо следит за инициативой Пеперль, но при этом всё время боязливо косится на «спящую». Пеперль распалена. Сжатой в кулачок рукой она проходит туда-сюда вдоль внушительной пиздищи, но потом, будучи не силах удержаться от соблазна, так втыкает руку в огромную, жадно раскрывшуюся дыру, что она чуть ли не по локоть сразу же исчезает в ней. Божена реагирует на это негромким хлюпаньем, однако глаз не открывает, а начинает чуть заметно тереться о руку, по-прежнему воткнутую в дыру. Рука Пеперль покрывается слизью гигантской пиздищи, девочкой овладевает похоть, и Пеперль продолжает проталкиваться снова и снова. Но тут Засрунчик оттесняет Пеперль.
– Тебе нельзя это делать. Девчонке нечего шарить в пизде!
– Ну, в таком случае позволь мне поиграть с хуем, – предлагает Пеперль и в страшном возбуждении тотчас же снова хватается за его копьё, которое в этот момент как раз готовится к тому, чтобы вновь выпрямиться.
– Нет, так дело не пойдёт. Сейчас я хочу выебать маму. Но кое-что ты можешь сделать, – говорит он в крайнем возбуждении. – Когда я засуну свой хуй в маму, ты можешь натирать ей секель, это её разогреет, хочешь?
Пеперль без лишних колебаний соглашается и уже собирается занять указанную ей позицию. Но тут с дивана вдруг раздаётся слабенький голосок не до конца ещё пришедшей в чувство Мали.
– А про меня забыли? Я тоже хотела бы к вам присоединиться!
Мужчина восхищённо смотрит на бледное личико Мали и затем указывает ей место возле набухших теперь до размеров пальца сосков Божены.
– Иди сюда и как следует пососи их, Лизерль, – поучает он, – а когда на маму будет накатывать, то кусай покрепче. Она не скоро ещё проснётся. Ты, Пеперль, смотри, покрепче только натирай ей секель, не робей, она и не такое выдерживает, сильно растягивай и надавливай.
При этих словах по телесам Божены явно пробежала судорога, а из пизды забил настоящий фонтан. Теперь Засрунчик нацеливает свой уже вновь вздыбившийся хуй и стремительно вгоняет его в пиздищу. Пеперль возбуждает секель обеими руками, насколько возможно крепко ухватив этот скользкий бугор, а Мали обсасывает сосок, как будто во рту у неё карамелька. Божена постанывет и охает, однако не говорит ни слова и только время от времени слегка всхрапывает. Обе девочки старательно занимаются доверенными им средоточиями наслаждения, Засрунчик трубит как олень и ебётся при этом как жеребец. Он взлетает и опускается, по самый корень загоняя гигантский ствол в поглощающий с ненасытной жадностью грот, а Божена усердно ему подмахивает. Пеперль соображает, что при такой неистовой ебне её руки на секеле только мешают, и оглядывается вокруг в поисках какого-нибудь нового поля деятельности. Она находит его на мошонке Засрунчика. Опустившись на колени непосредственно за спиной мужчины, она ловит его подпрыгивающие яички. Но вдруг ей в голову приходит идея. Сначала медленно, а затем резким толчком она засовывает палец в сраку ебущегося мужчины. Это вторжение пальца в заднюю дыру приводит Засрунчика в такой раж, что он начинает ебаться со скоростью машины, и Пеперль совсем больше не может ловить его яйца.
