Он: Ну хоть в театр?
Она: (начиная снимать платье и бижутерию) Нет.
Он: В гости?
Она: (продолжает раздеваться) Нет.
Он: А куда?
Она: Никуда.
Он: И в это никуда пускают только в вечерних платьях?
Она: Давай разведемся.
Он: (пауза) Прямо сейчас?
Она: Да. Прямо сейчас.
Он: Поздно. Загс закрыт.
Она: Это не помешает мне собирать вещи.
Он: А Мыш?
Она: А что Мыш? Когда ты про него последний раз вспоминал?
Он: Только что.
Она: А перед этим?
Он: Вчера.
Она: Нет, дядька. Мыша я тебе не отдам. Ты даже не знаешь, чем его кормить. Чем он болеет и как его лечить. Это мой Мыш, дядька.
Он: А почему платье?
Она: Сегодня – годовщина нашей свадьбы.
Он: И ты хочешь уйти, потому что я забыл про годовщину нашей свадьбы?
Она: Нет. Я хочу уйти, потому что больше не люблю тебя.
Он: Почему?
Она: Спроси чего-нибудь полегче. Я просто вдруг поняла, что больше не люблю тебя. Я и полюбила тебя не за что-то, а просто так. А теперь просто так разлюбила. Прости.
Он: А эти годы? И твои слова?
Она: Годы прошли, а слова есть слова. Никогда не верь женщинам, дядька.
Он: Ты хоть поругай меня на прощание. Должен же я знать, в чем виноват.
Она: А в чем ты НЕ виноват, солнышко? Ты гулял сколько хотел. Я никогда не запрещала тебе это делать, но не надейся, что мне это было приятно. Ты жил в свое удовольствие, а обо мне вспоминал только тогда, когда хотел есть или трахаться. Ты носился со своими проблемами, а я должна была плакать над ними, хотя у меня хватало и собственных. Но разве тебе было до этого дело? Разве ты спросил меня когда-нибудь, какие черви бродят в моей душе?! Зачем? Какое тебе дело до того, как шла моя жизнь до того, как ты подцепил меня на Горбушке? Как от большой любви меня доставали родители? И достали таки! Как я потом воевала со всем миром, чтобы доказать ему, что я – не говно в проруби, а белый лебедь? Как я пряталась от этого мира за книжками, и как они хуево меня защищали? Как я выбилась из трясины, и получила медаль, а потом – красный диплом, чтобы ты потом замуровал меня в четырех стенах на три года... Ты когда ни будь спрашивал меня об этом? Молчишь?
Он: Мы встретились не для того, чтобы копаться в прошлом.
Она: Прекрасно! (кричит) Прекрасно! Давай поговорим о будущем, маэстро! Об этих сияющих далях. О дворцах и пальмах! О лестницах, уходящих в океан. Где они? Покажи мне их скорее! Мыш будет учиться в Сорбонне? Или мы отдадим его в Принстон? Пока что он ходит в задрипанный детский сад, а потом пойдет в обычную школу, с единственным уклоном – в подворотню. Мое светлое будущее – это начать с нуля в конторе, где мои знания и диплом будут примерно так же нужны, как уличной бляди – игра на клавикордах. Конечно, остаешься еще ты. Который отказался от рубля ради лотерейного билета и ждет своего выигрыша. Так давайте все похлопаем в ладоши. Вот оно, светлое будущее! Вот дворцы и лестницы в море! Осталось только дождаться, пока билет выиграет! Были бы верующие, потому что только их можно накормить семью хлебами. Остальные идиоты будут просить масло и мясо прямо сейчас! Они слишком приземлены, они скоты, они не верят в лотереи и держат в кулаке задохнувшихся синиц. А журавли в небе им по хую! Она начинает собираться. Достает чемодан и складывает в него вещи.
Он: Я совершил одно преступление, когда мы потеряли второго Мыша. Почему ты не ушла тогда? Почему ты уходишь сейчас, когда закончились деньги?
Она: То, что ты называешь преступлением, было просто идиотской неосторожностью. А вот то, как ты ведешь себя сейчас – это и есть преступление. Против нашей любви. Хотя, если тебе проще, можешь считать, что я ушла уже тогда. Пусть будет так. Правда – это то, что мы называем правдой. И сегодня правда – это то, что я тебя больше не люблю.
Он: Не уходи насовсем.
Она: А насколько ты меня отпустишь? На час? На неделю? На год?
Он: Если бы моя воля, я не отпускал бы тебя ни на минуту. Но, боюсь, сейчас это не сработает.
Она: Не сработает.
Он: Найди себе приключение. Выпусти пар – и возвращайся.
Она: Вот уж не чаяла от тебя такое услышать. Такой великий ревнивец – и вдруг... Господи! Ну какие же мужики идиоты! Почему вы думаете, что для нас, баб, главное в жизни – это трахнуться?
Он: Я думаю, что не только для вас, баб, но и для нас, мужиков, главное в жизни – это любить. Сейчас тебе кажется, что любовь ушла, а свято место пусто не бывает.
Она: Ну и дурак. Если я кого и хочу полюбить сейчас, так это сама себя. Я просто хочу вернуться домой. К себе. А насчет того, что кто-то появится... Не знаю. Очень может быть... Но тогда я не буду спрашивать у тебя разрешения.
Он: Мне больно...
Она: Я знаю. Могу сказать только одно – извини.
Он: А Мыш?
Она: А что Мыш? Он тебя видел в неделю по часу. Каждый раз заново приходилось объяснять, что такое папа и с чем его едят.
Он: Я все равно ничего не понимаю... Да. В мелочах я часто был неправ. И сегодня действительно забыл дату. Но ведь в главном я всегда поступал правильно. Я всегда был с тобой, и мчался по первому зову, и когда ты болела, я сидел и держал тебя за руку... А все эти мелочи...
Она: (взрывается) Мелочи?! Да у бабы вся жизнь состоит из мелочей. Заоблачные сферы – на хуй! Спроси ее, как она себя чувствует... Посуду лишний раз помой, на рынок сходи, мусор выброси... Скажи, что она хорошо выглядит, даже если это неправда – соври и улыбнись... В театр своди... Цветы подари... И все!
Он: И все?
Она: Да! Все! Больше ведь ничего не надо! Остальное я сама досочиню! И как любишь, и как скучаешь, и какой ты хороший...
Он: Может, мне не поздно еще попробовать?
Она: Поздно, дядька. Уйду я от тебя.
Он: Я буду ждать.
Она: Не надо. А то вдруг захочу вернуться.
Он: Ох, плохо мне что-то. То ли валидолу выпить, то ли водки...
Она: Кстати, о водке. Просила ведь тебя не пить. А ты? Послушался?
Он: Нет.
Она: Ну, вот видишь... (успокаиваясь и усаживаясь) В общем, так. Сказано – сделано. Завтра утрясу все бумажки, куплю билет – и уеду. Давай не тянуть, а то потом будет больнее.
Он: А мне что делать?
Она: То же, что и раньше. Наш отъезд на твоем графике не скажется... Денег дашь на дорогу?
Он: Бери все.
Она: Сказка. Раньше бы так.
Он: А ночь? Вместе проведем?
