Передо мной стоял Нит. В сумерках его силуэт показался угрожающе большим. Громко засмеявшись, он поднял руки к небу, как если бы сдавался полицейским.
— Прости, не хотел тебя напугать, — извиняющимся тоном сказал он.
Вспышка жара пронеслась, согревая кровь; пытаясь справиться с эмоциями, я глубоко дышала.
— Ничего, — я выдавила из себя подобие улыбки, — теперь мы в расчете.
Нит снова рассмеялся.
— Мы уже домой, пока не совсем стемнело.
— Не против если я провожу? — спросил он.
— Нет, если тебе по пути.
— Здесь всегда такая дрянная погода? — произнес Нит, ловя редкие снежинки в большую ладонь.
— Ну если говорить о погоде, то нет, — ответила я.
— А о чем еще?
Этот маленький городок навевает на меня зеленую тоску, а иногда и тошноту, но ругать место, в котором выросла, я привыкла наедине с собой. Иногда мне казалось, что наши чувства взаимны и это наша с ним тайна.
— Здесь, — начала я, подбирая слова, и наконец нашлась, — всегда очень спокойно, одинаково и предсказуемо.
— Ясно, — ответил Нит. — Полнейший тоскливо застойный отстой, я так и подумал.
Я улыбнулась сама себе, оставив его слова без комментариев.
— Хороший пес у тебя! Я люблю больших собак, особенно мастино неаполитано, — сказал он, заложив руки за голову. Под тонкой кофтой напрягались внушительные мускулы.
— К сожалению, он не мой, я присматриваю за ним.
Ник чуть заметно качнул головой.
— Ты учишься в школе?
— Да, в последнем классе. Скоро экзамены и прочие сверхскучные события, вроде выпускного. О выпуском я вообще думаю с ужасом. Не представляю, что я надену и с кем пойду, и что вообще я там буду делать. Глазеть на кучку подростков, конвульсирующих под дикую музыку времен инквизиции…
Не знаю, что вызвало во мне такую откровенность, но рот я захлопнула слишком поздно. Нит, согнувшись, сотрясался от хохота.
— У меня было то же самое! — произнес он, отдышавшись от смеха.
Я недоверчиво посмотрела на него. По нему не скажешь.
— А сейчас ты чем занимаешься? — спросила я.
— Работаю… — он, видимо, хотел рассказать что-то про сферу деятельности, но передумал.
За разговором я не заметила, как показался дом. С моим новым знакомым было легко общаться и находить общие темы.
— Мы пришли, — произнесла я.
— Красивый дом, — сказал он, и его слова прозвучали немного грустно.
— Тоже не мой, — улыбнулась я. — Возможно, поэтому у меня такое отчужденное настроение. Здесь всё чужое… Надеюсь, смогу прижиться в другом месте.
Наверное, я опять наболтала много лишнего.
— Ну, по родителям всё равно будешь скучать.
— У меня нет родителей, — призналась я тихо.
За долгие годы одиночества я свыклась с этой мыслью, и она больше не вызывала у меня боли, лишь глухую грусть.
Пытаясь разобраться, что вызвало мою словесную диарею, я сжала губы, чтобы оттуда не вылетела очередная откровенность. Есть люди чистые и глубокие, словно океан, в которых хочется окунуться с головой, хочется смотреть им в глаза и просто быть рядом, потому что именно это дарит тепло. Нит вызывал такое чувство — мне было по-родственному легко… И я ему доверяла, определенно доверяла.
— Очень сожалею, — сказал он искренне.
Его взгляд покоился на мне, но теперь создавалось ощущение, будто он что-то недоговаривает.
— Я пробуду тут, наверное, недолго, только боюсь, что за это время обрасту мхом, — наконец решился он. — Может, у тебя найдется возможность показать мне достопримечательности?
— Из достопримечательностей тут один Сити-холл, но как по мне — в нем нет ровно ничего интересного.
— Может, тогда съездим в соседний город, пообедаем вместе? — не отступал Нит.
— Я занята в эти выходные, — попыталась я убедительно соврать, но лгать никогда не умела.
— Мне реально скучно, и по-моему, тебе тоже. Вместе веселее отвлекаться от проблем. Я предлагаю дружеский обед, — он обаятельно улыбнулся и добавил: — Это не свидание, заявляю официально!
Возможно, было бы неплохо отвлечься, иначе я сойду с ума, а еще раньше у меня случится обезвоживание из-за постоянных слез, потому что Илай… Я сглотнула колючий ком и отвернулась в сторону, глубоко вздыхая. Только не сейчас. Но слезам не прикажешь — и вот они опять предательски заблестели на щеках. Вот он — пресловутый «эффект попутчика», когда незнакомому человеку, словно бумаге, которую можно сжечь, доверяешь всё самое сокровенное, в чем даже себе боялся признаться.
— Могу я помочь? — спросил он сочувственно.
Я помотала головой.
— Это из-за парня?
Только не спрашивай дальше!
— Ясно, — выдохнул он. — Ну, тогда мы с тобой поладим — у меня та же проблема.
— Тоже с парнем? — попыталась я пошутить.
Он засмеялся.
Я подняла на него покрасневшие глаза.
— Он тебя продинамил?
— Нет. Я попросила его уйти из моей жизни, навсегда.
Нит снова улыбнулся, только на этот раз грустно-удивленно.
— А зачем же просила, если он тебе так дорог?
— Потому что он не тот… человек, — выдавила я, сомневаясь, что могу назвать его человеком. — Он кажется слишком опасным… По-моему, он делал всё, чтобы я попрощалась с ним. Не знаю. Всё сложно… — вот опять я исповедуюсь перед абсолютно незнакомым человеком.
— Ты его любишь? — неожиданно произнес он тоном, извиняющимся за свой очень личный вопрос.
— Нет!!! — я слишком быстро и возмущенно выстелила словами.
Нит понимающе кивнул, поднимая вверх голову. С неба посыпался крупный снег. Запреты на слабость рухнули, словно замки из сухого песка. Пришлось это констатировать. Я влюбилась в него, и оттого, что эти чувства сжигали меня изнутри, я не знала, что последует дальше.
— Прости, — прошептала я, краснея от стыда. — Буду отвлекаться как могу! Как насчет субботы, в двенадцать? — произнесла я, когда он уже ни на что не надеялся.
— Хорошо — в субботу, в двенадцать, — широко улыбнулся Нит, сделав вид, что не замечает моего предистеричного состояния.
Я помахала ему рукой и скрылась за дверями. Порто бросился к миске, выспрашивая еду. Не успела я дотянуться до банки с консервами, как раздался телефонный звонок.
— Лила, прости меня! — голос Майкла звучал измотанно и огорченно. — У меня лопнули сразу три колеса по дороге, и пришлось их менять. И телефон как назло там не работал!
