Коул грубо схватил меня. Я даже крякнула от неожиданности, когда он зажал мое аскетичное тело будто клещами.
— Отпусти меня!!! — крикнула я, пытаясь вырваться, изо всех сих брыкаясь ногами. Он залепил мне рот ладонью и еще сильнее пригвоздил к себе, заставив скорчиться от боли, не давая возможности свободно дышать. Коул, не прилагая ни малейшего усилия, нес меня, словно я была двухкилограммовым пакетом сахара. Он торопливо зашагал в непроглядную тьму леса. Неужели я сдамся и позволю этому питекантропу вот так просто утащить меня?! Злость яростно зашипела внутри, словно сода и уксус. Это была та точка, когда мозг переключился в режим аварийной работы. Пульс ощутимо стучал в голове, как куранты. В правом виске стрельнуло, я зажмурилась и ойкнула, через секунду — еще раз, немного сильнее, а затем — одновременно с обеих сторон.
Внезапно меня пронзила острая боль, словно от пятки к макушке потянулись ледяные нити тока. Пространство вокруг озарилось ослепительной вспышкой, перед глазами затанцевали золотистые пылинки. Коул коротко скрипнул и выпустил меня из рук. От неожиданности, полностью дезориентированная слепотой и шумом в ушах, прямо так, мешком я рухнула на землю. Прислушиваясь к стонам Коула, я на ощупь отползла в сторону.
Белый туман стал постепенно рассеиваться. Перед глазами появились размытые силуэты, принимавшие всё более четкие очертания. Наконец я смогла разглядеть его. Он склонился над землей, зажимая ладонью нос. На охристый ковер из сухих листьев капала кровь. Я с трудом поднялась на ноги. Земля покачнулась и резко поплыла в сторону. Я едва успела зацепиться за ближайший ствол. Как только карусель притормозила, я, шатаясь, побрела в противоположную сторону. Колени изменнически дрожали и то и дело непослушно подкашивались. Главное — не останавливаться.
Коул вытер ладонью кровь, стекающую из носа, и выпрямился. Некоторое дружелюбие моментально испарилось с его лица, сменившись гневной гримасой. Он рванул в мою сторону, а я, захлебываясь страхом, слышала, как позади меня громко хрустят ветки, но ускорить шаг было выше моих сил. Верзила приближался с каждым шагом, и я уже приготовилась к тому, что сейчас он навалится на меня всем весом, но вместо этого Коул громко вскрикнул. Я обессиленно обернулась.
Сбитый с ног огромным огненным сгустком, он с шумом врезался в толстый ствол, преломив его пополам. Дерево громко свалилось на землю, поднимая в воздух фонтан из грязи. Коул замычал.
Из темноты быстрым шагом вышел Илай. Он уверенно приближался к нему, вытер с лица запекшуюся кровь и остановился неподалеку, ожидая, пока Коул поднимется на ноги.
— Давай же, добивай! Или ты лежачего не бьешь? — простонал тот с тенью презрения.
— Мне всё равно, как тебя бить, результат будет один, — голос Илая звучал грозно. — Ты знал, куда шел.
— Я ведь только передал слова…
— Уходи пока можешь, — рыкнул Илай, — второго шанса я тебе не дам.
— Играешь в благородного рыцаря? — криво усмехнулся Коул.
— Если бы я играл с тобой, — шагнул к нему Илай, — ты бы молил меня о пощаде, как и твой бывший друг.
Коул устремил взгляд в глубь чащи, такой же черной, как и его глаза.
— Твой мертвый друг, — сухо произнес Илай, заставив Коула передернуться.
Коул сжал кулаки.
— Я убью тебя!!! — заревел он и рванул в атаку.
Илай молниеносно оказался в нескольких метрах позади Коула. В его правой руке вспыхнула толстая, раскаленная докрасна цепь. Грозно зашипев, она рухнула на траву, выжигая ее дотла.
— Где-то я уже это слышал, причем совсем недавно. Вспомнил, — Илай постучал пальцем по голове. — предсмертные слова Макса!
Коул разгневанно заорал, с деревьев, словно грязный снег, посыпалась листва. Всё его тело вспыхнуло огнем. Языки пламени нетерпеливо танцевали вокруг.
Густая тьма испуганно отступила под натиском зарева. Ночь, лес, огонь и запах сухой хвои — казалось бы, чудесное сочетание, если бы не огромное самовоспламеняющееся существо. Туатом язык как-то не поворачивался его назвать. Коул хрустнул костяшками пальцев и склонил голову набок.
— Алфхилд, ты труп!
— Как предсказуемо, — расстроенно проговорил Илай.
Коул сжал массивные челюсти и поднял руки вверх. В ладонях, словно ритуальных чашах, вспыхнул сильный огонь, уходя в небо столбами черной копоти. Языки пламени подпрыгивали высоко вверх, стремясь лизнуть сосновые ветви. Затем огонь медленно пополз вниз, словно засыпал, и погас совсем, оставляя в руках два огромных огненных молота. В их свете черная кожа Коула казалась пурпурно-фиолетовой.
Илай и Коул стояли друг напротив друга, прожигая под своими подошвами землю. Из ее недр, то тут, то там, стали просачиваться столбы горячего пара, нервно выскакивая на поверхность и сразу же испуганно прячась обратно.
Коул переступил с ноги на ногу, крепче сжал рукоятки орудия и, резко вскинув свои кувалды, кинулся на Илая, издав боевой клич. Илай всё еще стоял неподвижно, застыв, словно нефритовая статуя. От его майки ничего не осталось, кроме разве что нескольких горелых ошметков на мерцающей коже, прикрывающих старательно прорисованные потом и сажей мускулы.
Движения Илая были слишком быстрыми, чтобы уловить в мелочах происходящее. Взмах руками, цепи взлетели ввысь, словно невесомые гимнастические ленты, оставляя позади себя смертоносный золотистый шлейф. Звук, похожий на выстрел — и вот Коул со стоном рухнул на землю, заключенный в ловушку. Цепи обвивали его мертвой хваткой.
— Я не хочу тебя убивать, Коул. Возвращайся и скажи, что правила не нарушены.
Коул плотно сжимал дрожащие от злости губы. Он перевел взгляд с Илая на меня и обратно, обдумывая предложение. Видимо, его посетила здравая мысль, потому что он коротко кивнул.
— Я не верю тебе, Морган. Мне нужна клятва.
Коул скривился.
— Ты сдохнешь, сукин сын!
Цепь огненной змеей поползла по Коулу, испепеляя под собой остатки одежды, и заключила его в смертельные объятия, сдавливая все сильней и сильней. Он отчаянно захрипел, исторгая самые отборные ругательства. Илай с нескрываемым удовольствием смотрел на свою жертву. В его глазах плясали бесенята.
— Инвективная лексика только усугубляет твое положение. Я начинаю терять терпение, мой лысый друг, — змея, словно бешеная псина, сорвавшаяся с цепи, бросилась к толстой шее Коула, обвив ее плотным корсетом. Он громко захрипел и закатил глаза.
— Faber est suae quisque fortunaue (каждый сам творец свой судьбы), — голос Илая прозвучал тихим мурлыканьем.
Морган затарабанил по потрескавшейся земле массивными ладонями, словно лопастями. Илай, пронзая его взглядом, ослабил хватку, позволяя пленнику разродиться фразой на странно знакомом, но непонятном языке. Узы тут же исчезли. Коул шумно втянул воздух и обмяк. Он держался за шею, как будто его голова вот-вот норовила отпасть, и бешено дышал.
