— А ты взгляни на это с другой стороны. Что?! — последняя фраза предназначалась Мелани, одной из ее подруг. Она зашептала Монике что-то на ухо. На лице отразилось разочарование.
— Мне пора, — вздохнула Моника. А жаль, мы так мило болтали.
Томно подмигнув Илаю, она зацокала к выходу, подталкиваемая Мелани.
— Вот гадина! — вывела меня из оцепенения Дженн.
Илай доедал свой обед, будто ничего и не произошло, а я старалась не показать клокочущую внутри ярость и имитировать спокойствие и отстраненность от ситуации. Я сгребла со стола подсохшую пресную булку и принялась усердно ее жевать.
Учебный день подошел к концу. Неприятная стычка в столовой быстро забылась.
Перед выходом я забежала в туалет и, когда уже взялась за ручку кабинки, услышала знакомые голоса.
— Не понимаю, что он нашел в ней? — пропищала Моника.
Второй голос неоднозначно хмыкнул.
— Еще и Мелани, как с цепи сорвалась, защищает эту нищую сучку! Взъелась на меня! Было бы из-за кого!!!
У меня аж дыхание перемкнуло: это я — «нищая сучка»?!
— Да, сегодня тебе действительно досталось. Я первый раз ее видела такой злой.
Во втором голосе я узнала Кессиди, высокую смуглую девочку из параллелли. Она переехала в город со своей семьей этим летом. Ее отца-вулканолога отправили в длительную командировку — присматривать за нашей кальдерой. Да, не повезло же подростку из большого города — переехать в такую дыру, еще и в выпускной класс. Всегда удивлялась, почему она примкнула к «фрейлинам» Моники. С виду очень приятная, приветливая и умная.
— Да мы вообще никогда с ней не ссорились, — послышался чиркающий звук, и в кабинку затянуло вонючий дым. — До сегодняшнего дня.
Я глянула на детекторы дыма на потолке. В отключке.
— У Мелани просто обостренное чувство справедливости. Повисла пауза.
— Значит, по-твоему, я несправедлива?! — шикнула она.
— По-моему, ты зря придираешься к Лиле, — спокойно ответила Кессиди.
Смело. У нас в школе ей не перечат.
— Меня Филл из-за нее бросил, забыла?!
Кессиди промолчала.
— Знаешь, что он сказал?!
Моника продемонстрировала первоклассное знание словечек, от которых вяли не только уши.
— Жестко, — заметила Кессиди.
«Черт!» — заметила я.
— Еще и Меллани! Даже на перекур не пошла с нами, опять со своим идиотом зажимается. Меня бесит, что она совсем отстранилась. Всё время проводит с ним. Даже на ночевку не явилась в ту пятницу.
— У них такой период, скоро всё вернется на свои места.
— У них этот период — уже год! Я слишком долго ждала, что она очнется, теперь придется вмешаться.
— Что ты задумала? — с опаской проговорила Кессиди.
— Кое-что. С меня хватит. Они прямо как женатики, за ручку ходят, с родителями ужинают. Фу! Мелани всегда была моей, моей и останется.
— Моника, это явно лишнее. К ним хотя бы не лезь!
— У тебя забыла спросить! И вообще, не забывай свое место! — Моника перешла на крик.
— И какое у меня место? На постилке у твоих ног?! — Кессиди вышла из себя окончательно.
— А ты сообразительная, — съехидничала Моника.
— Да пошла ты!.. — послышались быстрые шаги, и дверь громко хлопнула.
— Завтра на коленях приползешь прошения просить! Пригрела ее… — ворчание Моники растворилось в плеске воды.
Илай, наверное, уже заждался меня. Я оценила свои нулевые шансы выйти незамеченной и прислонилась к стенке.
«Уходи же, сколько можно торчать в сортире среди канализационной вони?! Видимо, ее скрытая ментальность притягивается к подобным ей местам…»
Моника засуетилась и зацокала каблуками по кафельному полу, только не в том направлении, каком бы мне хотелось.
— Хренова кукуруза, — проскрипела она и уселась на унитаз в соседней кабинке.
Раздались характерные звуки, и я зажала нос руками.
«Боги спустились с Олимпа, дабы окропить святыми экскрементами земной клозет. Оказывается, у них тоже случается банальная диарея!»
Моника закряхтела.
— Вот дерьмо!
«Оно самое», — я зажала нос двумя ладонями, еле сдерживая рвотный позыв. Всё, мое терпение лопнуло, я выхожу. Как только я взялась за ручку, Моника закричала.
— Ей!
Я отпрыгнула назад, глотая выпрыгивающее наружу сердце.
— Наконец-то объявился.
Фух, это не мне.
— Достал? Всё, что я просила? Да. Ну конечно, придурок. Заткнись. А кокс? Сколько? Что, да ты оборзел?! Тише, тише, я согласна. Через час в «Анчоусе».
Она отсоединилась.
«Анчоусом» называлось злачное местечко на окраине города. Полуподвальное помещение бывшего склада переоборудовали в ночной клуб. Сама я там ни разу не была, но очень много слышала о нем. В общем, репутация клуба находилась в зоне повышенной туманности…
— Черт! Неужели так трудно им бумагу сюда повесить!
В соседней кабинке жалобно зашелестели оторванные станицы, на пол что-то шлепнулось. На грязном кафеле с обложки растерзанного глянцевого журнала беззаботно улыбалась белозубая дива, не подозревая о коварных намерениях Моники. Ох, знала бы она, в чем будет ее лицо секунду спустя.
Лист за листом журнал исчезал в недрах санфаянса, под стенания Моники.
«Мне кажется, столько бумаги просто не поместится в унитаз…»
— Вот… да что за день такой ужасный!!! — почти плача, прохныкала она.
Унитаз вырвало мутной субстанцией, не похожей ни на что, что я видела в своей жизни. Жижа вытекла за пределы ее кабинки и хлынула ко мне.
Я, судорожно хватаясь за стенки, вскарабкалась на свой толчок, да только нога соскользнула, и я с грохотом ударилась локтем о дверцу. Но равновесие все же сохранила.
Ворчание Моники прекратилось.
— Кто здесь? — настороженно произнесла она.
«Пожалуйста, просто уходи!»
И тут под перегородку поднырнула наманикюренная рука с крошечным зеркальцем в золотистой оправе, и наши взгляды встретились.
— Ты!! — заорала она, словно сирена после ядерного взрыва.
Я была готова провалиться сквозь землю.
Ведь у меня не было цели подслушивать их разговор. Я надеялась, что они сразу уйдут.
— Ты заплатишь за всё!!! — крикнула она из своей кабинки.
Открыв дверцу ногой, я выпрыгнула наружу, оставляя позади подступающую лужу. У меня не было ни малейшего желания вступать с ней в бессмысленный конфликт и опускаться до банальный склоки, а может, и драки, так что я поспешила к выходу. Моника не закрывая рта кричала мне вслед гадости:
