Я зажмурилась, открыла наугад страницу и ткнула пальцем.
…казалось, что Господь Бог решил проверить, до каких пределов способно дойти удивление жителей Макондо, и держал их в постоянном колебании между восторгом и разочарованием, сомнением и признанием, пока наконец не осталось никого, кто бы мог с уверенностью сказать, где же проходят границы реальности…
Меня отвлек тихий звук, похожий на игру ветра, принесший с собой аромат мандарина и гвоздики. Я осмотрелась. Кроме меня и жирной мухи, ползающей по яблокам, никого не было. Так казалось. За полками раздался шелест, словно кто-то листал страницы. Я подошла ближе и удивленно заглянула за нее.
Оказывается, полка не стояла у стены, как мне показалось изначально, а зонировала помещение. Вторая, скрытая, часть комнаты служила небольшой читальней с парой кресел на тонких изогнутых ножках, обтянутых сиреневым бархатом. Здесь наличествовали окна на всю стену и раздвижная дверь, ведущая на улицу.
В одном из кресел сидела девушка. Даже в теплом свете огня ее черные волосы отливали синевой, падая до самой поясницы. В одной руке она держала приоткрытый томик Пушкина и читала вслух:
…А царевна молодая,
Тихомолком расцветая,
Между тем росла, росла,
Поднялась — и расцвела,
Белолица, черноброва,
Нраву кроткого такого.
И жених сыскался ей,
Королевич…
Девушка вздохнула и резко захлопнула книгу.
— Мне часто читали классиков в детстве. До сих пор тошнит — проговорила она ледяным, как арктический ветер, голосом.
Девушка грациозно повернулась ко мне и откинула волосы назад; они, словно дождь, рассыпалась по спине. Ее лицо было почти идеально пропорциональным. Острый подбородок, высокие скулы, прямой нос, четкие арки бровей. Кожа — белая, словно первый снег, — контрастировала с большими черными глазами.
Я не спеша подошла и села в кресло напротив. Мною двигало любопытство. В ней была какая-то манящая сила. Мы молча смотрели друг на друга. Она мне напоминала цветы олеандра — настолько же прекрасные, насколько смертельные.
— Марина Ольтур, — гордо представилась она.
— Судя по тому, как ты произнесла свое имя, я должна была ждать тебя всю жизнь и сейчас кататься по полу от восторга.
Ее ироничный смех раздался звуком камнепада. Тяжелый и громкий.
— Судя по тому, что ты не катаешься по полу от восторга, тебе неизвестно, кто я.
— Верно. Кроме того, ты, вероятно, жуткая стерва.
Она вытянула длинные ноги, обутые в высокие кожаные сапоги.
— Тебе обо мне известно самое главное. Не пренебрегай этим!
— Приму к сведению, — склонила я голову набок.
— Если окажешься достаточно умной, то да. Хотя Илай любит развлечься с дурочками.
— Ты пытаешься намекнуть, что он развлекался и с тобой?
— Если у тебя острый язык, ты должна быть уверена в силовом превосходстве над оппонентом, чтобы твои речи не оказались фатальными!
Появление туатов уже меня не пугало. А Марина казалась даже интересной. Опасной, да, но интересной.
— Так что ты тут делаешь? — спросила я.
Она улыбнулась.
— Причина банальна. Илай, — она провела пальцем по выступающей ключице. Ее ногти были выкрашены в цвет графита.
Я промолчала. Марина была ослепительно красива и, похоже, умна, почему она могла бы не понравиться Илаю.
— Я соскучилась по нему, неужели это недостаточно веская причина?! — вкрадчиво проговорила она. — По нему нельзя не скучать, ведь так?
Марина заглянула ко мне в глаза, словно двумя руками залезла ко мне в душу, нащупывая слабые стороны. Ее тяжелый взгляд ощущался холодом в костях, настолько сильным, что просто обжигал.
— Так.
Она мягко улыбнулась.
— То, что он захотел поиграть с тобой, меня не расстраивает, даже наоборот. Илай сможет оценить достоинства в сравнении. И потом, платоническая любовь — миф. Так и не может существовать ничего между вами. Вы противоположности! — она вздернула подбородок кверху.
Я не хотела ей ничего отвечать.
— Я могу понять его, — продолжала она. — Мы всегда желаем получить то, чего у нас нет. Но часто выходит так, что когда мы всё же достигаем желаемого, оказывается, что это совсем не то, что нам нужно. В тебе есть всё, чего нет в нем. Добродетель, чистота, жертвенность… Но кому это нужно в наше время? покачала головой она. Марина выглядела безжизненно красивой, как фарфоровая кукла. — Их ценность давно утеряна. Всё равно что пытаться раплатиться в магазине франкскими шиллингами эпохи Карла Великого. Он другой, Лила! — прошептала она, закинув ногу за ногу. — Можно нарядить тигра в костюм кролика, но нельзя его заставить есть морковку. Сейчас Илай верит в то, во что хочет верить. А хочет он тебя.
— Тогда что ты тут делаешь?
— Мало ли, чего он хочет, — остро усмехнулась она. — Я пришла забрать свое.
— Возьми… если сможешь, — невозмутимо произнесла я.
Она улыбнулась так, что я затаила дыхание. Ее взгляд блеснул, как лунный свет на черной поверхности океана.
— Как просто ты сдаешься! — Марина пренебрежительно сузила глаза. — Я верю, что тот, кто не борется за свое счастье, — его не заслуживает.
Всё внутри забурило, громко протестуя, — ведь Илай не вещь. Нельзя просто кинуть жребий и решить, кому он достанется.
— Он сам решит, что для него лучше, — сказала я твердым голосом.
— Давай проверим, — выглянула она из-за кресла. — Ударь меня. Если он не будет сопротивляться — никогда не приближайся к нему.
Марина с грацией пантеры спрыгнула с кресла.
Она подошла к полке и одним движением скинула книги на пол, открывая мне обзор. Теперь я могла видеть Илая и Джареда, заходящих в библиотеку.
— Не могу понять, куда они подевались… Они были там! — бросил Джаред.
— Мы узнаем. Сначала хочу отвезти Лилу домой.
— Я видел… — начал Джей.
Марина взялась двумя руками за полку и игриво выглянула из-за нее.
— Марина! — лицо Джареда вспыхнуло и вытянулось.
— Ты уже говорил, — сказал Илай, скривившись. Затем он тоже увидел Марину и нежно улыбнулся. Он подошел к ней близко и протянул руку.
Марина закуталась в его объятия и положила голову на грудь.
Она торжествующе смотрела на меня и улыбалась.
Илай провел руками по ее волосам и поцеловал в губы. Девушка занесла руку за спину и показала мне средний палец. Я вздрогнула и вцепилась руками в подлокотники. Сцена предо мной не нуждалась в комментариях. То, как его глаза блестели, когда он смотрел на нее, с какой нежностью обнимал… Илай был счастлив.
