– А где Филин? – спрашивает наконец.
– Там же, где ты его вчера привязал, – отвечает Лентяй, с интересом наблюдающий за нами от двери кухни. – Его уже кормили после полудня, но я думаю, он не обидится, если ты поделишься.
– Ты сам-то не обидишься? – уточняет Азамат. – Ты же готовил.
Лентяй хохочет.
– После третьей добавки трудно поверить, что клиента не устроил вкус! Уж вижу, что больше не лезет. Пойдем, пацан, побалуешь своего пса моей стряпней.
Мы берем напрокат одну из хозяйских шуб, чтобы Кир не замерз и не привлекал внимания, я натягиваю косынку по самые брови, и в сопровождении самого Лентяя мы топаем за покупками. Азамат остается в своей комнате собираться и звонить потерявшим его подчиненным.
Лавка Лентяева шурина и правда в двух шагах, мои предосторожности оказываются излишними, нам никто даже не встречается по дороге. Мы заходим в крепко сбитый небольшой домик с вывеской «Земля дизайн» (слово «дизайн» просто переписано со всеобщего муданжскими буквами).
Поскольку на Муданге магазины обычно находятся прямо в доме торговцев, у них нет определенных часов работы. Хозяин дома и не спит – значит, заходи и покупай. О наличии хозяина свидетельствует веревочный «статус» на двери. Если же ты большая шишка или собрался потратить много денег, хозяин не обидится и на побудку среди ночи. К сожалению, еду продают только на рынках, а там торговцы сворачиваются рано. Зато многие трактиры открыты круглые сутки, а по цене поесть дома и в трактире – не существенно отличается. Замужним женщинам женатые трактирщики часто делают скидки, выражая таким образом солидарность с их мужьями, которым пришлось бы отрываться от работы, чтобы приготовить обед.
Торговый зал у нашего лавочника невелик, но густо увешан и завален самыми разными земными товарами – от компьютеров до галстуков. Мы здороваемся, Лентяй занимает шурина разговором, а я подвожу Кира к стене, на которой висит одежда.
– Ну, дружок, давай выбирать.
Кир опасливо поглядывает на меня и на одежду.
– Что, прям вот так? Что хочу, то и беру?
– Сначала надо прикинуть, что тебе нужно.
– Ничего мне не нужно, у меня все есть, – хмуро отвечает ребенок.
– То, что у тебя есть, годится разве что в лес за грибами ходить, да и то холодно. Тебе нужно все новое купить, понимаешь?
Кир кивает, осматривает ассортимент и снимает с вешалки самые простейшие штаны серо-бурого цвета и такую же рубашку. На этом он останавливается и выжидательно смотрит на меня.
– Замечательно, – говорю. – Но этого мало. Выбери, пожалуйста, еще две пары штанов и десять рубашек, потом футболки, носки…
– Зачем? – перебивает Кир странным голосом. – Зачем так много? Старейшины будут смотреть на мои носки? И зачем для поездки в столицу трое штанов?
– Затем, что ты там жить будешь! И да, Старейшины будут смотреть на твои носки, потому что в Доме Старейшин нужно разуваться.
– Жить в столице? – недоверчиво переспрашивает Кир.
– Ну конечно, твой отец ведь там работает!
Кир хмурится и еще раз обводит взглядом вешалки. Потом косится на лавочника, занятого разговором с зятем, и, понизив голос, говорит:
– Трактирщик сказал, что этот магазин дорогой. Может, здесь немножко купить, а остальное потом, подешевле?
– Это мысль разумная, – ухмыляюсь, – но тебе не стоит волноваться о деньгах. Во-первых, мы с твоим отцом очень богатые люди. Во-вторых, у нас обычно мало времени, поэтому, раз уж мы пришли в магазин, так надо закупиться как следует и потом об этом не думать. А в-третьих, в столице уж точно не будет дешевле, чем здесь.
– Понятно, – кивает Кир и снова принимается ворошить ассортимент.
– Только я тебя очень прошу, – говорю, – выбирай то, что тебе действительно нравится, а не то, что кажется самым дешевым. Это земные вещи, ты не можешь догадаться, какие из них стоят больше, а какие меньше.
Кир задумывается, потом оглядывается на меня и вешает обратно те два предмета, которые уже выбрал. Роется он основательно, явно считая это ответственным делом, и в итоге нагребает всякой яркой дребедени – красные, синие, зеленые штаны с узорчиками, рубашки всех цветов радуги, какие только допустимы для мальчиков, носки вырвиглаз и белье в динозавриках. К этому добавляется кислотно-зеленая зимняя куртка, которая ему ужасно не к лицу, и такие же кроссовки. Ладно, изделия из кожи и меха мы лучше и правда в столице купим, а пока главное, чтобы ему нравилось и было тепло.
Ребенок обозревает кучу барахла, которую принимается упаковывать лавочник, и задумчиво изрекает:
– Я с вами никогда за все это не расплачусь…
Боже, как предсказуемо.
С тяжелым вздохом беру его за плечи и разворачиваю к себе так, чтобы смотреть в глаза.
– Тебе не придется ни за что расплачиваться. Родители покупают вещи своим детям, это нормально.
Кажется, я немножко перестаралась с доходчивостью – он вдруг пугается и втягивает голову в плечи. Приходится притянуть его поближе, погладить по голове и спине. Он уже почти с меня ростом, поэтому ощущение странное. Вроде ребенок, а глаза вровень с моими. И это он еще сутулится. Видимо, будет такой же гигант, как Азамат.
Мы возвращаемся к трактиру, груженные огромными сумками. Азамат уже сидит в унгуце, а один из сыновей Лентяя держит на поводке Филина, выгулянного перед дорогой. Пес машет нам хвостом, который у него не скручен в колечко, как у лайки, а просто прямой, волчий такой, с длинным мехом. В карих глазах светится любопытство, Филин с огромным интересом обнюхивает хозяина в новой одежде.
– Ну, совсем другое дело, – удовлетворенно замечает Азамат, вылезая из унгуца, чтобы забросить сумки в багажник. – Такой приличный мальчик, не стыдно и при дворе показаться.
Кир кроит перекошенную рожу.
Мы забираемся в салон, делаем ручкой Лентяю и его сыновьям и отрываемся от земли. Филин решает понаглеть и забирается на сей раз на сиденье. Я строго грожу ему пальцем, но Азамат отмахивается:
– Пускай полежит на мягком, лететь долго.
Кир поначалу смотрит в окно, разглядывая горы, леса и огоньки, зажигающиеся в Худуле, но потом становится темно, Худул скрывается за предгорьями Ахмадула, и ребенок отрубается щекой на собачьем боку. То-то, ночами не спать!
Азамат включает тихую музыку и подпевает себе под нос, уверенно ведя машину. Погода нынче ясная, луна восходит оранжевая, вполнеба.
Я же осваиваю новые мощности унгуца. Подключаю телефон к панели управления, вызываю на стекло перед собой экран телефона, после чего принимаюсь заниматься сетесерфингом на тему обращения с приемным ребенком раннеподросткового возраста. Листаю статьи, просматриваю форумы… и чем дальше, тем печальней видится мне ближайшее будущее. От обычной ситуации с усыновлением детдомовского ребенка наша отличается по двум пунктам: мы его не выбирали и не можем вернуть обратно.
