– Котик, если я буду лечить страждущих, мне не нужны посторонние грязные сапоги в смотровой. Мы это уже обсуждали.
– Ну да, да-а, – вздыхает муж. – Но ты все-таки подумай, вдруг найдется какое-нибудь решение, чтобы и тебя устраивало… и мне было не так страшно.
Он лежит на боку на застеленной кровати, опершись на локоть, и теребит вылезшую из покрывала нитку, не глядя на меня. Я с усилием убавляю свой ореол высокомерного негодования и подсаживаюсь к Азамату на кровать.
– А чего тебе бояться-то? Какому психу может понадобиться мне вредить, а? Давно бы уже забыл эту историю и расслабился.
Азамат снова тяжело вздыхает.
– Не могу я расслабиться. Всякий раз, как я расслабляюсь и решаю, что ну теперь-то все будет хорошо, тут же происходит какое-нибудь безумие. А ты такая, уж прости, непуганая, ты доверчивая, не ждешь от людей подвоха, да ведь кто угодно… – Он прерывается и трет лицо, видимо пытаясь справиться с волнением. Я подползаю поближе и беру его за руку. Цвет лица у него какой-то неровный сегодня.
– Ты не заболел у меня? – спрашиваю. – Что-то выглядишь нездорово.
– Да меня каждый раз в озноб бросает, как ты из дому выходишь, после этой истории со знающим! – выпаливает Азамат и тут же отводит взгляд. – Прости, не сдержался.
Я беру его лицо в ладони и разворачиваю к себе. Температуры нет, значит, просто так себя накрутил.
– Эй, ну ты чего, – шепчу. – Разве можно так психовать? Жила же я как-то тут до сих пор, и никто меня не трогал.
– Ага, кроме зияний, джингошей, бога смерти, лесного демона и знающего!
– Ты передергиваешь, кроме джингоша, мне никто…
– Лиза, одного достаточно, понимаешь? И духовник может не справиться, и Ирлик-хон не успеть. Ты даже не представляешь себе, как я боюсь тебя потерять.
Я напрягаюсь.
– Вот это я как раз хорошо представляю, – говорю. – Если помнишь, я как-то раз потеряла любимого человека. Вернее, я думала, что он был любимый, но это дело десятое. И за тебя я волнуюсь, потому что ты ешь урывками и постоянно устаешь, причем давно. Меня, если что, в людном месте любой прохожий защитит, а ты вот сам себе угроза. Кто мне обещал, что после истории с Киром Старейшины выделят тебе время на общение с семьей?
– Так они выделили, я это время с Киром занимаюсь, – пожимает плечами Азамат.
Упоминание Кира вгоняет меня в тоску. Парень взялся за учебу с таким рвением, как будто больше его на свете ничего не интересует, кроме как буквы разбирать.
– Киру тоже побольше отдыхать надо, – замечаю. – Он только и сидит над книжками, как гриф.
– Ну вот, поедем на выезд, развеется, – пожимает одним плечом Азамат. Но взгляд снова не на меня и такой же напуганный.
Целую в щеку, с удовольствием отмечая, что кожа почти выровнялась, потом в губы, несколько раз, все требовательнее, потому что не получаю ответа. Не о том думает. Обнимает меня, утыкается носом мне в шею, недовольно сопит. Он действительно боится, осознаю я. Внутри конденсируется неприятный холодок. Вот этот большой, сильный, теплый, мой мужчина боится. Как я боялась, когда он гонял джингошей. Сидела и ткала гобелен на кухне, съежившись, и не могла принять более удобную позу, даже когда все затекло. Потому что было страшно спугнуть временное затишье, жутко, что я вот сейчас пошевельнусь, а мир шатнется – и привет. Тогда я обо всем этом не думала, но теперь постепенно всплывают образы… Хоть к Алтошиному аналитику иди.
Азамат храбрее меня, ему страх движения не стесняет. Но это не значит, что с ним все иначе. Прижимаюсь к нему крепко-крепко.
– Котик, – шепчу, – я все понимаю. Я подумаю. Ты только не переживай так. Я не буду ходить одна. Подберу себе охранника. Со мной все будет хорошо, обещаю.
Он вытаскивает голову из тепла между моей шеей и покрывалом, как страус из песка. Улыбается. И наконец-то возвращает поцелуй. Это каждый раз так прекрасно, когда он так близко, что между нами стираются границы, и он всегда точно знает, что я захочу сделать в следующий момент, – я уверена, он не угадывает, просто мы так синхронизированы, что у непонимания просто нет шансов. Наша любовь как танец – в ней нет места неловкости, запинке, мы чуем ритм друг друга и подаем сигналы вибрацией ресниц и температурой кожи, бессознательно, соматически. Я люблю смотреть на него, но знаю, когда надо закрыть глаза, чтобы его не смутить. Но когда он вот так запрокидывает голову и втягивает воздух сквозь сжатые зубы, я знаю, что могу смотреть сколько угодно, потому что он в этот момент слепнет, и не видит хищный восторг на моем лице, и не знает, что эта конкретная женщина любит глазами. Боже, как же ты прекрасен, неужели-это-все-мое…
Я пристраиваю голову у него на плече, стараясь не положить слишком много волос ему в рот. Все равно, как ни верчусь, он мотает головой и убирает ползучий локон с губ, потом гладит меня по макушке.
– Лиза?
– Мм?
– Я знаю, что ты смотришь.
– Куда? – Я оборачиваюсь к нему и снова закрываю ему пол-лица кудрями, будь они неладны.
– На меня, – поясняет он, приглаживая мое руно.
– Э?..
– Ты отворачиваешься, чтобы меня не стеснять, но я все равно замечаю.
– Ну-у…
Он сползает пониже, чтобы наши лица были на одном уровне. На его лице выражение озадаченное. О-хо-хо.
– Тебе действительно так нравится? – спрашивает вкрадчиво.
– Н-ну да, – пожимаю одним плечом. – В смысле, если б не нравилось, я бы не стала, ты ж понимаешь, телу не прикажешь, и все такое…
Он смотрит на меня некоторое время изучающе – точнее, это моя догадка, потому что я-то взгляд поднять боюсь. Напорется, не поверит. Так уже было.
– Не прикажешь… – повторяет он эхом. – Что ж, раз нравится… смотри. Я хочу сказать, можешь не прятаться. Я… – Он снова замолкает и продолжает, как будто только что осознал и очень удивился: – Я не стесняюсь.
Обещать-то я обещала, но ситуации это совершенно не меняет. Таскать за собой пару амбалов мне ничуть не больше улыбается сегодня, чем вчера. Ну ладно, до Янкиного дома меня может проводить охранник. И подождать в приемной, пока мы наобщаемся. А меня все это время будут мучить угрызения совести, что задерживаю человека без необходимости. Ну и что, что ему за это платят – его таланты можно использовать гораздо практичнее, чем для просиживания штанов. О-хо-хо, как бы мозг отключить? Хотя от отключенного мозга-то как раз самая большая опасность.
В общем, охранника я все-таки с собой притащила, твердо сказав себе, что спокойствие Азамата важнее чужого времени. Посадила я этого лба в приемной играть в телефон, а сама пошла с Алэком на осмотр. И очень хорошо, что охранника со мной не было, когда из-за угла розовым вихрем вылетела Орива, вцепилась мне в плечи и оттащила в темный угол с воплем «Хотон-хо-о-о-он, я щас такое расскажу-у-у!!!»
