– А зачем его вообще лечить? – хмурится Кир, но я вижу, что ему наконец-то становится не по себе.
– А тебе так не терпится стать убийцей? – Я поднимаю бровь. – И ты считаешь, что за случайно повторенные сплетни надо убивать?
– Да он не помер бы, – неуверенно говорит Кир. – Я ему только два раза вмазал…
– Иногда и одного достаточно.
– Ну… Я силу не рассчитал.
– И за это тебя должны все простить? А он вот не рассчитал, что ты мимо проходить будешь, ты его как, простил за это?
– Я… Я вас защищал! – обороняется до последнего Кир.
– Это я понимаю. Но я еще вот что понимаю: три дня назад ты бросил учиться. С тех пор ты серьезно избил двух человек. Это вообще как, для тебя нормально?
– Не-ет, – шепчет Кир, глядя в пол.
– Вот и мне казалось, что нет. Выводы?
После небольшого молчания он выдавливает, как приговор:
– Я опять должен учиться?
– Ну, – я морщу нос, – учиться в качестве наказания – дело бесполезное. Но ты совершенно точно больше не гуляешь один. Это ясно?
Мне кажется, он вздыхает с облегчением. Быстро кивает.
– По-хорошему, надо было бы тебя посадить на виду у отца, и чтобы ни шагу без разрешения. Но я обещала, – повышаю голос, заметив ужас в глазах подсудимого, – что тебе не придется с ним разговаривать. Поэтому будешь под наблюдением у меня. И без дела тоже не останешься, надо же направить твою энергию в мирное русло.
Выдержав паузу, я набираю Эцагану.
– Зайди ко мне на минуточку, дело одно обсудить.
– Я тут с капитаном занят, – хихикает Эцаган.
– Значит, вместе с ним зайди, он тоже захочет знать про Кировы художества.
Видимо, у Эцагана включена громкая связь, потому что я отчетливо слышу стон Азамата:
– Ну что еще-о-о?!
– Иди-иди сюда, – усмехаюсь. – Узнаешь много интересного.
Через минуту они являются. Кир съежился в своем кресле, как будто пытается врасти в спинку. Я в двух словах рассказываю о его подвиге.
– Кир! – восклицает Азамат с таким праведным гневом на лице, что хоть еще один парадный портрет рисуй. – Ты о чем думал вообще, хуже Лизы!
– Э? – удивляюсь я.
– Я понимаю, она знающего отличить не может, но ты-то куда смотрел?! Он же мог тебя как угодно заворожить, балбес ты маленький! Ты себе вообще представляешь, что такое – иметь во врагах знающего?!
– Все я отличил! – возмущается Кир, временно обретя опору. – Я прекрасно понимал, что он знающий, только мне на это плевать со скалы, на меня их сила не действует, хоть обколдуйся!
– Это ты с чего такое решил? – интересуется Эцаган, с ироничной улыбкой наблюдающий нашу семейную сцену.
– С того! По опыту знаю! Что, думаете, я со знающими не лаялся?
Азамат задумывается.
– Ты серьезно считаешь, что они тебе не угроза?
– Серьезно, – мрачно подтверждает Кир. – Пробовали, не выходит. Да спросите сами эту женщину, которая драку видела. Он меня связать попытался, второго связал, а на мне веревки рвутся. И не только веревки, ничего на меня не работает.
– Ты это после благословения Ирлик-хона проверял? – уточняет Азамат.
– Да при чем тут ваш Ирлик-хон! – отмахивается Кир. – Это давно уже, с детства.
– Вот как. – Азамат потирает губу. – Ну ладно, этот интересный феномен мы еще проверим. Но, Кир, это никуда не годится, ты не можешь просто подходить на улице и бить людей…
– Азамат, – мягко прерываю я. – Я с ним уже побеседовала на этические темы. Думаю, он хорошо понял, что именно сделал не так.
Кир яростно кивает.
– Э-э, да? – Азамат несколько теряется. – Ну хорошо… И ты думаешь, он больше не будет?
– Я думаю, что нашла себе телохранителя.
Эцаган прыскает со смеху. Кир округляет глаза.
Азамат смотрит на меня, как будто ждет, что я усмехнусь или намекну, что это шутка. Не дожидается.
– Лиза, ну ты же не всерьез…
– А почему нет? Многие из твоих первоклассных ребят могут избить знающего? А так и я смогу проконтролировать, чтобы он чего не натворил. Пускай делом занимается. Можешь ему выделить за это оклад. Кстати, Эцаган, как по закону с пострадавшим расходимся? Кто виноват?
– Судя по вашему рассказу, он публично оскорбил жену Императора, за это полагается штраф, примерно равный по сумме штрафу за ущерб работоспособности… А вот лечение этого мужика капитану придется оплатить. Я, конечно, пошлю следователя, пускай за Яной запишет показания, все оформит…
– За Авьясом тоже записать надо, он участвовал.
Эцаган морщится.
– Да ну, он знающий, еще наврет чего-нибудь…
– Он хотел за меня вступиться, – замечает Кир.
– Я думаю, он не питает нежных чувств к коллеге после того, как тот его пришил к стенке, – говорю. – Ну вот, Азамат, назначь Киру жалованье, пускай сам штраф выплачивает, авось крепче запомнит, почему людей бить нехорошо.
– А вы не думаете, – спрашивает Эцаган, – что если он будет вашим телохранителем, то сможет с полным правом кому угодно ребра ломать?
– Я думаю, что он будет делать как велено. – Я перевожу выразительный взгляд на Кира, который пригибает голову. – А если не будет, то создаст себе проблемы с работодателем, – киваю на Азамата. Кир сглатывает.
Азамат некоторое время задумчиво теребит нижнюю губу, потом решительно говорит:
– Хорошо. Я согласен, можно попробовать. Но, Кир, до первой оплошности. Если ты снова что-нибудь отколешь, придется пересмотреть наказание на более суровое.
Кир мелко кивает. Я сладко потягиваюсь. Ну вот, по крайней мере, две проблемы слились в одну. Теперь мне придется возиться с угрюмым подростком, но хотя бы Азамат будет спокоен и за меня, и за него. Не так уж плохо по нынешним временам.
После ухода государственных мужей Кир немного расслабляется и даже обретает объем, отличимый от формы кресла.
– Мы с Азаматом летим на разных унгуцах, ты со мной, – сообщаю, вставая. – Там будем шесть дней, погода теплая. Когда соберешь вещи, клади вон в тот угол к моим чемоданам, чтобы завтра слуги без вопросов все погрузили.
– Это и есть ваше желание? – спрашивает Кир.
– Про сумки? – уточняю я удивленно.
– Нет, про… ну, чтобы я вас охранял.
– А, нет. Это твое наказание. Трудотерапия, так сказать… хотя ты не знаешь, что это. Не важно.
– Да ладно, какое это наказание, это ж легкотня. – Кир пожимает одним плечом.
– Это очень скучно и занимает весь день.
