– Я могу и дома посидеть, – говорю.
– Да нет, – вздыхает Азамат. – Не сердись, Лиза. Я хотел тебя попросить обратно унгуц отогнать, потому что мы-то верхом вернемся. Не Алэка же за руль сажать.
– Ладно, – милостиво соглашаюсь. – Так и быть, поработаю пилотом. С тебя ужин и сказка детям на ночь.
– Обязательно, – склабится Азамат.
В степи ветрено и зябко, на траве то ли снег, то ли иней, но лошади еще пасутся. С одного из шатров сорвало часть внешней обивки, и двое пастухов под аккомпанемент цветистых выражений закрепляют все обратно. К нам выбегает мужик из Долхота, который в свое время восхищался Азаматовыми боевыми навыками. Он, кстати, воевал, пока война шла на планете, получил награду и потерял палец на руке. Я же ему протез и ставила.
– Ахмад-хон! – радостно восклицает он на бегу к нам. – Простите ради небес, у нас тут небольшая авария… Хотон-хон! Да благословят вас боги! Я уж думал, вы тут больше не появитесь.
Добежав, он кланяется, заложив руки под мышки. Потом вынимает и разводит ими:
– Ба-а, да и оба князя с вами!
– Счастлив будь, – приветствует его Азамат и подталкивает Кира, который быстро кивает. Алэк, примотанный к папе, машет кулачком.
– Как палец? – спрашиваю я.
– Отлично! – Пастух улыбается так широко, что зубы мудрости видать, и выставляет вперед грязноватую пятерню. Палец и правда неотличим от других, даже уже пожелтел от табака. – Я о нем и помню-то только потому, что положил себе за правило каждый вечер возносить гуйхалах за вашу целительную силу, Хотон-хон!
– Спасибо, – киваю я.
Кир с интересом рассматривает руку пастуха и косится на меня.
– Ну что. – Азамат окидывает взглядом пасущихся лошадей. – Показывай прошлогодних жеребцов побойчее, надо сыну подобрать достойного спутника.
Кир пригибает голову, но пастух не замечает: рассыпается в уверениях, что у них все лошади первоклассные, а потом увлекает нас за собой в гущу копытных.
– А что у него было с пальцем? – тихо спрашивает Кир у меня.
– Лазером отрезало, – пожимаю плечами. – Я бы просто пришила его обратно, но эти идиоты потеряли сам палец, так что пришлось ставить искусственный.
Кир поудобнее складывает брови и делает вид, что ему все понятно.
Внезапно из-за шатров раздается визг и лай.
– Филин!!! – вопит Кир и уносится на звуки.
– Ох ты ж… – оборачивается Азамат. – Как бы этот пес с местными не подрался, я и забыл о нем совсем. Пойдемте посмотрим…
Мы довольно резво добегаем до шатров и видим там эпическую картину: Кир в окружении местных собак одной рукой вцепился в ошейник рвущегося в бой Филина, другой сжимает какую-то длинную железяку и грозит ею пастушьим собакам.
Азамат выкрикивает раскатистую команду, так зычно, что эхо от гор возвращается. Местные псы поджимают хвосты, отбегают и ложатся. Филин облизывается, садится и машет хвостом как ни в чем не бывало.
– Давай-ка его на поводок, – уже человеческим голосом предлагает Азамат.
Кир косится на него с таким видом, что, если бы у него был хвост, обязательно бы поджал, но поводок достает.
– Да сам уже понял, – бурчит под нос.
– Ишь ты какой у вас пес! – ахает пастух. – Никак худульский горный?
– А то! – ухмыляется Азамат. – Дворняг не держим.
– Вот это кто-то одарил своего Императора! – продолжает восхищаться пастух, обходя вокруг Филина, который склонил голову набок и смотрит вопросительно, мол, чего ходишь, может, вкусное что предложишь?
– Это князя пес, – качает головой Азамат.
– И где ж вы его взяли, Нойн-хон? – допытывается пастух.
– Нашел в лесу, – кратко отвечает Кир. – Мамку медведь задрал.
Пастух отрывается от созерцания пса и переключается на Кира.
– Одна-ако, Нойн-хон хорошо знает леса…
Кир ощетинивается и отворачивается.
– Ладно, – прерывает их Азамат. – Ты хотел нам показать жеребца. Пойдемте, а то уже за полдень.
– Так Филин – породистый? – спрашиваю я Кира.
– Угу.
– А что, это какая-то редкая порода? – продолжаю я.
Кир смотрит на меня, как будто заподозрил у меня Альцгеймера.
– Естественно. Это же худульский горный пес.
– А чего Гхан с ним так обращался тогда? – недоумеваю я. – Он ведь дорогой, наверное.
– Ну я что, дурак, Гхану говорить, что у меня пес породистый! Он бы его продал сразу, и все. Я и сам двух других щенков продал, которых нашел.
– А, так Гхан не знал?
– Конечно нет, – нетерпеливо вздыхает Кир. – С его ногой только в окна заглядывать, смотреть, как богатые люди живут!..
Кир осекается, поняв, что ляпнул лишнего. Я кладу ему руку на плечо.
– Азамат работает над тем, чтобы в приютах стало лучше жить.
– Знаю, – буркает Кир и поддергивает поводок покороче, чтобы Филин не запутался в лошадиных ногах вокруг.
– Ну вот, например, – громко произносит пастух, останавливаясь около горы рябого меха. – Второгодочка, быстрый, как стрела. Небольшой, мальчику подойдет.
– Мы не на год коня подбираем, – замечает Азамат. – Князь скоро с меня ростом будет, куда ему небольшого конька?
Скотина обиженно фыркает. Кир старательно изображает, что его это все не касается.
– Ну вы хоть прикиньте… – разводит руками пастух. – Зверь-то правда хороший. Давайте я собачку подержу.
Кир хмурится и отдает поводок Азамату. Обходит лошадь спереди, трогает за морду. Мне даже на это смотреть страшно – щас этот конь его как укусит! Но ничего, вроде обошлось. Кир кладет руку скотине на хребет, примеривается и запрыгивает. Конь оборачивается посмотреть, что это за дрянь прилипла у него к спине. Кир отдает тихую команду, и конь нехотя трогается с места. Филин понимает, что хозяин уезжает без него, и заливается испуганным лаем. Со стороны шатров ему откликаются местные. Алэк решает немного похныкать.
– Спокойно! – с нажимом приказывает Кир. – Я никуда не ухожу.
Лучше всего это действует на Алэка. Мы с Азаматом хихикаем.
– Ишь ты, как пес переживает, – раздается у нас за спиной голос другого пастуха, который с севера.
– Да, они такие друзья, звездолетами не растащишь, – довольно отвечает Азамат, не отвлекаясь от созерцания Кира на коне.
Северянин здоровается со мной и присматривается к Филину.
– Неужто худульский горный?..
– Он самый! – поддакивает второй пастух.
– Вот это да… За сколько ж вы его купили, Ахмад-хон? Если не секрет?
