Из-под снега, а вернее, из-под пледа вылезают несколько поддубевший Кир и мрачный Ирлик. Последний, даже не оглядываясь по сторонам, трансформируется в свою божественную форму среднего размера.
– О боже… – выдыхает Азамат, замечая светящуюся фигуру Ирлика.
– А-а-а-а-ах! – нараспев протягивает упомянутый боже. – Тепло-о-о-о!
Надо ли описывать, что происходит вокруг… Гхан валится в снег, дети кто вопит и бежит, кто замер на месте и забыл дышать. Кир деловито отряхивается, не спеша отходить от Ирлика, который теперь производит тепла примерно столько, сколько давал бы костер того же размера.
Айша продолжает орать.
– Азаматик, подержи Алэка, пожалуйста, – выдавливаю я, снова обретая способность соображать. Алэк уже и сам тянет ручки к папе. Еще бы, мама-то вот без ума оказалась, втянула деточку во что-то непотребное.
Азамат, еще не совсем, мягко говоря, разобравшийся в ситуации, послушно подхватывает у меня мелкого.
– Объясни что-нибудь! – молит он, заглядывая мне в глаза.
– Спасаем Айшу, Ирлик помогает, она типа духовник! – выпаливаю я и кидаюсь туда, где Алтонгирел по-прежнему пытается колдовать над несчастной девочкой.
– Ирлик, почему она не в порядке?! – вопрошаю я.
Бог присаживается рядом, щекоча меня перьями и обдавая жаром.
– Сквозь нее бьет поток. Очень много силы покидает ее, но еще больше вливается. Это больно. Алтонгирел, ты можешь ей помочь, если покажешь, как собрать всю силу в единый поток, тогда его можно будет подчинить дыханию.
– Знаю! – истерично и повышенным тоном отвечает духовник. – Пытаюсь, не могу! Силы слишком много!
– Ты не поэтому не можешь, – спокойно возражает Ирлик. Завидую его невозмутимости. – Ты боишься прикоснуться к женщине.
Алтонгирел вытаращивает на него блюдцеобразные глаза, шевелит губами, но возразить не решается, только снова поворачивается к Айше, мечущейся на усыпанном хвоей снегу.
Я беру его за запястье.
– Успокойся, – предлагаю, хотя сама далека от спокойствия. – Ты можешь это сделать. Вон даже Ирлик в тебя верит. Мы же знаем, что ты эпически крут. Я понимаю, что разведывать новое страшно. Но иногда это необходимо. И куча людей постоянно это делают, вполне успешно. Знаешь, как мне сегодня было страшно? Но я справилась, хотя для меня все происходящее было совершенно вчуже. Для тебя же тут твоя работа, и новизна очень небольшая. И ты не один, и у тебя не отберет ребенка злобный бог. Ну давай, Алтонгирел, ты справишься!
Не знаю уж, моя речь возымела какое-то действие или просто духовник собрался с силами, но он все-таки начинает шевелиться. Берет Айшины руки в свои, сгибается над ее лицом и, уперев губы ей в лоб, принимается шептать. Айша уже охрипла от криков, и сквозь ее каркающие стоны я частично слышу слова Алтонгирела.
– Вдохни и держи все внутри, хоть пару мгновений, вдохни и держи. Пожалуйста, у тебя достаточно для этого сил, я знаю, что больно, но вдохни и держи…
Айша пару раз безуспешно пытается задержать дыхание, на третий ей это удается. Она беспомощно дергается, надув щеки, по вискам катятся слезы, и все ее тело выгибается, но она честно держит дыхание и не издает ни писка.
– Молодец, держи как можно дольше! – подбадривает ее Алтонгирел. – А теперь повторяй за мной в уме.
Он быстро проговаривает какую-то несложную молитву. Девочка закрывает глаза, видимо сосредоточившись на повторении.
– Терпи сколько можешь и еще немножко, – продолжает духовник и повторяет молитву.
После третьего повтора Айша вдруг расслабляется, перестает дергаться, а потом постепенно выпускает дыхание и лихорадочно вдыхает снова.
– Спасибо! – хрипло выдавливает она непонятно кому. Слово вылетает из ее рта облачком золотистой пыльцы, которая оседает на мне и духовнике.
Алтонгирел нехотя разгибается и поднимается с колен, помогая девочке встать. Она стоит сама, шатко, но без прежнего неестественного напряжения. К ней тут же подскакивает Кир, чтобы поддержать. Духовник трет между пальцами пыльцу и мрачнеет.
– Тебе нельзя говорить, пока не научишься управлять своей силой в совершенстве, – хмуро сообщает он.
Айша открывает было рот, но тут же захлопывает его ладошкой.
Я оглядываюсь.
Ирлик стоит в нескольких шагах, довольно созерцая результат своего вмешательства. Азамат успокоил Гхана и детей и отогнал их в сторонку от нас и от бога.
– Что теперь? – спрашиваю я Ирлика и Алтошу.
Ирлик жестом передает слово духовнику.
– Ее мы заберем с собой, – решительно говорит тот. – Я попытаюсь найти ей учителя. Начну с Ажгдийдимидина, но это вряд ли… Надеюсь, хоть в провинции ее кто-нибудь возьмет. В любом случае пока что учиться ей рано.
Я облегченно вздыхаю. Этот квест пройден. Хлопаю его по спине и топаю к мужу, который покачивает на руках сонного и сердитого ребенка.
– Как Алэк? – спрашиваю тут же.
– Нормально, – озадаченно отвечает Азамат. – А что?
– Его Учок погладил по голове, – с содроганием поясняю я. – Что это значит, вообще?
– Благословил, – раздается за спиной голос Ирлика.
– С чего вдруг? – хмурюсь я.
– Тебе хотел приятное сделать, – хитро подмигивает Ирлик, подойдя к нам.
– Мне приятное? – щурюсь я. – Это с какого перепугу?
– Любит самоотверженных, – поясняет Ирлик. – Ты ради какой-то чужой безродной девочки вызвала страшного бога, да еще отдала ему свою работу – это немалого стоит.
– А почему ты мне этого заранее не сказал? – елейным голосом интересуюсь я. – Я там чуть не рехнулась от страха!
– Вот именно. Он любит, когда боятся. Если бы корысть почуял, ни за что бы не благословил, – скалится Ирлик.
– Да мне как бы оно и не очень нужно было, – ворчу я.
– Зато мне нужно, – щерится Ирлик еще шире.
– Тебе-то зачем? – удивляюсь я.
– А затем, что я его обдурил! – весело сообщает Ирлик и принимается хохотать. – Он со мной поспорил, что ни за какую хурму не благословит нового князя, потому что я уже благословил. Но он тебя не узнал, потому что не умеет думать по-человечески. Не могло ему в голову прийти, что Хотон-хон будет просить за чужого ребенка. В итоге он мне проспорил, да еще ты теперь вышивку должна! Ну я ли не красавец?
Я вынуждена признать, что да, действительно красавец.
– Ирлик-хон, – осторожно спрашивает Азамат, – а вы не знаете случайно, кто Лизе прислал черные нитки для гобелена?
– Знаю, как не знать! – покатывается Ирлик, сверкая золотыми зубами. – Один знакомый горец!
– Ладно, ты мне вот что скажи, интриган, – говорю я, чувствуя, как наваливается усталость. – С Алэком и с Айшей все будет хорошо?
