Теперь, спустя три года, я не жалею, что не поддалась искушению. И в свете выяснившихся фактов начинаю думать, что не настолько он был тогда пьян, заговорив о поцелуе.
– Ах, Герда, как плохо ты знаешь мужчин. – Лазарус покачал головой. – И как ты наивна. Не бывает разнополой дружбы, маленькая, не бывает. Есть закон притяжения, и его не обойти. В дружбе что главное?
– Что? – Я была заинтригована – вампир вновь напоминал сейчас лектора, вещающего с кафедры прописные, но важные истины. – Взаимопонимание?
– Да, а еще поддержка в трудную минуту. Как мужчина может понять женщину, если порой она сама не в силах объяснить мотивы своих поступков? Как поможет слабая и хрупкая девушка там, где требуются мускулы и агрессия? Нет, Герда, такая дружба существует лишь до тех пор, пока в полной мере не приходит осознание, что друг противоположного пола. Я верю, что женщины могут дружить, а вот мужчины… Хм, сомневаюсь, Герда. Когда-нибудь, но представителя сильного пола озарит, какая у его подруги нежная кожа, – блондин взял меня за руку и легонько поцеловал пальцы, – как мягок ее смех, сладко пахнут волосы, а глаза напоминают бездонные глубины океана…
Болконский осторожно накрутил на палец выбившуюся из моей прически прядь и припечатал:
– И все. Дружбе конец. Из друга девушка превращается в трофей.
– Как у тебя все трагично!
– Зато реалистично, Герда. Смотри правде в глаза.
И вампир разблокировал двери.
Как сказал Фукидид, история любит повторяться. От себя добавлю, даже если это история жизни одного человека.
Сначала у меня зазвонил телефон.
Песенка кота Леопольда в исполнении известного артиста, прозвучав в два часа ночи, все равно оставалась солнечной. Но помня, на кого выставлена мелодия, я, перевесившись через Руслана, накрыла телефон подушкой. Некоторое время придушенный девайс с урчанием вибрировал на полу, пока не затих.
Уже успела заснуть снова, как в квартиру позвонили, а затем почти сразу постучали. Да так громко и бесцеремонно, что наверняка разбудили соседей.
– Я…
– Я открою. – Вампир сорвался с дивана.
– …сама открою, – договорила в пустоту.
Ой-ой, что-то будет. Но вместо того чтобы выйти, спряталась под простыню с головой.
– Герда, ты знаешь, кто пришел? – прошептал Булатов, ныряя в мое укрытие.
Не ответив на звонок, спровоцировала приход ночного гостя, хотя толком не определилась, хочу его видеть или нет. Я догадывалась, что он не утерпит и заявится, несмотря на поздний час, и, положившись на судьбу, проигнорировала вызов.
– Герда, что происходит? – требовательно спросил Руслан.
Ответить не успела – в комнату вошел Лазарус и задал тот же вопрос:
– Что происходит, Герда? Почему тебя желает видеть помощник Хемминга?
– Сейчас узнаем.
Прячься не прячься, а поговорить когда-то придется. И я вышла в коридор, в душе радуясь, что на мне пристойная пижама, а не куцые шорты и «прихватизированная» футболка с чужого плеча, собственно, с плеча друга, стоящего на пороге.
– Доброй ночи.
– Доброй, Герда.
В темных глазах черноволосого мужчины застыла печаль. И, будь у него в руках алкогольный напиток, то решила бы, что ему вновь требуется разговор по душам и дружеское утешение.
Помощник Контролера все еще мялся в дверях – между нами встал, скрестив руки на груди, Лазарус, а вскоре к нему присоединился и Руслан. Гостя при виде по-домашнему одетых, а точнее, раздетых рыцарей передернуло, даже желваки заиграли на скулах.
– Герда, мне нужно поговорить с тобой. Наедине, – глухо произнес он.
– Исключено – Глас не остается наедине с опасными личностями.
«Опасная личность», с удивлением взглянув на вампира, выжидательно уставилась на меня. А я молчала, упиваясь его растерянностью. Неприятно, когда делают вид, что с тобой не знакомы? Да еще смотрят при этом как на пустое место? Неприятно, знаю, испытала на себе два дня назад.
– Яворская, может, представишь меня своим защитникам? – Последнее слово прозвучало как ругательство.
– Герда, ты знакома с господином помощником? – сухо поинтересовался Булатов.
Дальше игнорировать было опасно: атмосфера накалялась, достаточно одной искры, и гостя выдворят прочь без малейшей крупицы вежливости.
– Ребята, познакомьтесь, Ладов Тимур, с которым мы до недавнего времени считались друзьями.
– Герда? Ты что несешь?
Ах несу?! И я высказала Тиму все: как «приятно» было притворяться в саду Пасечник, что не знаю ни его, ни Хемминга. Как ждала, что мне перезвонят, чтобы прояснить ситуацию. Как кто-то возомнил себя антисвахой, решив контролировать мои отношения.
Брюнет мученически вздохнул.
– В первую очередь мы думали о твоей безопасности, ведь такой козырь, как знакомство с Хеммингом, лучше приберечь. Это решение опекуна, и я его поддержал. А не звонил, потому что не телефонный это разговор, Герда. Что же касается твоих отношений, не понимаю, о чем речь.
– Врешь!
– Ладно, я догадываюсь, но предпочитаю, чтобы ты выразилась точнее. Вдруг скажу больше, чем ты знаешь? – И Ладов плутовато улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках.
Раньше я млела от его улыбки, и гадский брюнет, заприметив мою слабость, не стеснялся изредка ею пользоваться. Но теперь прием не сработал – Булатов умел улыбаться не хуже, что поспособствовало возникновению иммунитета к обаятельным зубоскалам.
– Я знаю, что ты заставил Гришу бросить меня.
– Нет, все было не так. Я выдвинул ультиматум: или он проваливает из твоей жизни, или делает тебя абсолютно счастливой. Он заколебался, и я сделал выбор за него.
– Ты заставил Гришу бросить меня, избив его до полусмерти!
– Ну, извини, он меня тогда тоже не по голове гладил. – Тим машинально потер подбородок.
– Ты вынудил его уехать в другую страну!
– Его выбор, я ничего такого не требовал.
– Ты сорвал подачу заявления в загс!
– Клянусь, тут я точно непричастен! – Ладов шутливо поднял руки вверх. – Претензий больше нет? Мне можно войти и раскрыть причину неурочного прихода?
– Можно, только ответь на последний вопрос: зачем ты вмешивался в мою личную жизнь?
– А разве правильно закрывать глаза, когда друг собирается сделать главную ошибку в своей жизни?
В противовес моей способности слышать ложь Тимур научился уклоняться от ответа. Хотя чего я ожидала, заведя разговор в присутствии посторонних?
Войдя в комнату и увидев разобранный диван с тремя подушками, Ладов помрачнел, но стоически промолчал, заняв кресло у окна. Полуночники с одинаковыми невозмутимыми минами по-хозяйски устроились на постели. Только я стояла столбом, не в силах определиться, где мое место – возле друга или рыцарей?
