– Здравствуйте, – выдавила из себя сипло, остро жалея, что ни рыцари, ни хотя бы медсестра не вошли вместе со мной.
Демон кивнул и указал на стул возле постели. Я присела, малодушно радуясь, что теперь нас разделяет кровать, ставшая своеобразным буфером. Гнев на вероятного виновника Карининой беды куда-то улетучился. Смелая, когда рядом защитники, сейчас я не знала, что говорить. Ведь меня пристально рассматривал демон. Демон! Мама дорогая, только в кошмаре и может привидеться подобная ситуация! Зеленоглазый мужчина молчал, а я силилась выдавить хоть слово. К своему стыду, мне больше хотелось оказаться вне стен палаты, нежели узнать, что с Ольхиной.
– Какие прогнозы?
Не узнав собственный глухой голос, все-таки испытала слабое чувство гордости. Смогла, взяла себя в руки.
– Никаких. Они затрудняются сказать, есть ли вообще мозговая активность.
На краткий миг лицо Максимилиана исказила гримаса боли, после чего оно вновь стало сосредоточенным и, на первый взгляд, равнодушным. Но меня теперь не обманешь – он переживает.
– Вы можете ей помочь? И вообще, почему это с ней произошло?
Демон неопределенно пожал плечами и в свою очередь спросил:
– Мне не нужно объяснять, кем была Чеслава Владимировна для Карины?
– Нет. Мне известно о «Разящей длани».
– И кто я такой тоже?
Кивнула, не отводя от собеседника взгляда. Он не причинил мне зла и, наверное, не собирался причинять его в дальнейшем. Но страх усиливался с каждой секундой, проведенной в палате. Немотивированное странное ощущение, будто я всматривалась в… бездну? Да, пожалуй, можно сравнить с чувствами боящегося высоты человека, который вынужденно завис над пропастью. Крепкий канат надежно удерживает от падения, а ужас все равно остается.
Тревога за Ольхину пересилила желание сбежать. Хотя если бы мужчина резко встал с кресла, я бы бросилась прочь. Впрочем, с меня хватило бы и глупого выкрика «бу!»…
– Карина потеряла сознание в момент смерти Чеславы Владимировны. Я не сумел до конца разорвать связь между ними и не предвидел скорой кончины наблюдательницы.
Сдвинув к переносице светлые брови, он признал собственную ошибку просто как факт, без лишних эмоций и оправданий.
– Если вы не можете вытащить Карину из комы, вероятно, справится целитель?
У демона дернулась щека.
– По негласным правилам целители не помогают демонам и их близким.
Хм, у врачевателей-магов разве нет аналога клятвы Гиппократа? Со словами «я не позволю, чтобы религиозные, национальные, расовые, политические или социальные мотивы помешали мне исполнить свой долг по отношению к пациенту»? Печально, если это так.
– И что теперь?
Зеленые глаза глядели на меня спокойно и чуть-чуть устало.
– Ждать. В скором времени я получу одну вещь, которая даст мне силу, необходимую для спасения Карины. А вы, Герда, должны уйти и не появляться здесь, пока не позовут.
– Почему? – Я замерла, не веря своим ушам.
– Глас на виду, а Карине сейчас не нужно враждебное внимание.
– Но я хочу помочь!
– Так помогите – оставьте ее на время в покое.
Словно сомнамбула, я не заметила, как оказалась возле сестринского поста. Здесь меня дожидались ребята.
– Ни о чем пока не спрашивайте, ладно?
– Как скажешь, – отозвался Руслан, предлагая руку в качестве опоры.
Пока шли к джипу, оставленному на больничной стоянке, силилась совладать с сумбуром мыслей и чувств. Я испытывала облегчение, что нахожусь далеко от вызывающего тихий ужас существа, и стыд, что так легко оставила Карину с ним одну. Страх, постепенно затихающий, сменялся недоумением: чем напугал меня этот обычный на первый взгляд мужчина? К ним присоединилось сомнение, что он прав, указывая на риск привлечения к Ольхиной ненужного внимания, и печаль, что у единственной подруги нашелся кто-то ближе, чем я.
Лишь на полпути я справилась с бушующими внутри эмоциями и передала своим спутникам нашу коротенькую беседу.
– Странно. Обычно высшие демоны могущественны, – прокомментировал ситуацию вампир.
– Так, может, он и не высший?
– Низших, Герда, человеческие женщины в долгосрочной перспективе не интересуют.
– То есть?
– Бесхозные низшие в нашем мире долго не задерживаются, – опередил Болконского вертигр. – И пока их не лишили свободы, не убили или не изгнали обратно, они бесчинствуют и развратничают, сколько могут.
– Я бы не сказал лучше, – хмыкнул Лазарус и, посерьезнев, сообщил: – Герда, у нас две новости, и обе плохие.
Жизнь моей единственной подруги зависит от милости демона, и я смирилась с этим обстоятельством. Что может быть хуже? Вскоре выяснилось, что может.
– Ты оставила свой телефон в машине, и Ладов позвонил на мой. Обыск дома Томасовского почти закончен. Артур чист, как артезианская вода. Контролерам нечего ему предъявить.
Я не огорчилась, нет. В глубине души я знала, что от колдуна легко не освободиться.
– Мне жаль, Лазарус.
– Брось, Герда, найдем выход сами, без Хемминга.
Мой кровезависимый рыцарь небрежно отмахнулся от сочувствия, будто и не он пару часов назад говорил о важности досрочного разрыва нашего триумвирата. Неужели гордость мешает ему показать силу огорчения? Или он, как и я, не верит в везение?
– А вторая новость? Еще неприятней?
– Зависит от тебя, как ее воспримешь. Чернов перенес посвящение новых членов стаи на сегодняшнюю ночь.
О том, что какое-то посвящение должно быть, я помнила смутно. О нем Руслан упоминал раз или два как о возможности проникнуть в дом лидера вертигров, чтобы поискать старый семейный альбом с фотографиями погибших сына и племянника.
– Нам придется почтить оборотней своим присутствием?
– Мы обязаны, Герда, – кивнул вампир.
– Получается, отдыху на природе воспрепятствовали бы аж три причины: бегство Симеона, несчастье с твоей, Герда, подругой и посвящение молодняка вертигров, – подбил итоги Булатов невесело.
Глава 15
То резко отскакивая, то неожиданно нападая, невысокий худощавый парень напоминал мелкую собачонку, которая азартно, но с опаской кидается под ноги гостей. Второй боец, приземистый и плотный, в основном флегматично отбивался от, казалось бы, нечувствительных ударов. Когда же решался атаковать, его противник превращался в увертливого вьюна, ловко уходящего от увесистых кулаков.
Прыгали мальчишки, вытаптывая мягкую траву лужайки, с четверть часа. Усталости или желания закончить показательное сражение никто из них не выказывал, наоборот, глаза пацанов светились счастьем – столько людей пришло посмотреть на их присягу и успехи в единоборствах!
