Глава 20
– Поднесите ее ближе, мне плохо видно.
Незнакомый мужской голос тревожно вторгся в мой сон. Снисходительность, брезгливость и неприкрытая надменность – все это окрашивало одну-единственную подслушанную фразу, и человек, ее произнесший, уже мне не нравился.
– Сколько дней она не проходит в себя?
– Двое суток, – печально ответил Руслан.
– Тогда вы зря забили тревогу. Длительный сон – не повод отрывать меня от дел, – сварливо забрюзжал неизвестный. – Нет, если ты, конечно, дашь зарок от ее имени, я мигом исцелю девчонку от царапин.
– Князь, я благодарен за вашу щедрость, – с иронией в голосе отозвался Булатов, – но право что-либо обещать принадлежит лишь Герде.
– Как жених, ты можешь решать за нее. – Мои глаза распахнулись от удивления не столько патриархальными взглядами говорившего, сколько от упоминания неожиданного статуса Руслана. Когда это я успела стать его невестой?! – Откажешься от помощи, и моя правнучка еще поваляется в постели, бедняжка…
Ого! Собеседник вертигра – мой прадед-сидхе? Вот это сюрприз…
А еще я осознала, что лежу на животе, обложенная подушками и валиками.
– Князь, не вы ли только что сетовали, что из-за пустяка мы оторвали вас от дел? – вкрадчиво напомнил Лазарус. – Определите наконец степень состояния Герды.
На меня же накатили воспоминания о пережитом – и я едва не задохнулась сначала от ужаса, а затем от счастья, что мы все трое живы.
Фейри проигнорировал выпад вампира, обратившись опять к оборотню:
– Поймите, Руслан, она будет спать неопределенное количество дней, а я за одно обещание вмиг исцелю ей спину.
– Повторяю, я сам готов дать клятву исполнить вашу просьбу, естественно, в пределах разумного. Но за Герду никаких клятв давать не буду.
– Что ж, принимаю к сведению вашу позицию. – В голосе князя рода Серебристого Дурмана зазвенел лед. – Наслаждайтесь своей принципиальностью, молодой человек, и прощайте!
И в тот же миг гнетущее ощущение чужого присутствия исчезло.
Надеясь подслушать еще что-нибудь занимательное, не спешила показывать, что проснулась. Да только можно ли обмануть обладателей чутких ушей?
– Родная, как ты нас напугала!
– С пробуждением, маленькая.
Когда я начала переворачиваться на спину, на меня зашикали:
– Лежи, не шевелись, иначе будет больно!
Предупреждение опоздало – спину будто бы окатили кипятком.
Закусив губу, все же попыталась встать. Поняв, что до пояса обнажена, смутилась. Немного успокоило то, что спутавшиеся волосы закрывали грудь.
– Ой… – Со спины что-то отвалилось на кровать, по ощущениям – прохладная лепешка из глины.
– Целительный компресс, – пояснил Лазарус. – Правда, помогает не очень.
Серые глаза вампира смотрели внимательно и ласково, отчего мне стало неловко.
– И потому вы обратились к моему родственничку?
– Не мы, а Хемминг. Контролер спешит отправить тебя в сидх – видимо, его организация блюдет в этом свой интерес, – рассказал хмурый Руслан. – Князю поведали об охоте, открытой на тебя Сааризой, которая, представь, приходится ему сестрой. Кайагард заверил, что покушений можно больше не опасаться, даже если ты откажешься посетить сидх.
Чудесно! Мой враг – моя же тетя. Точнее, двоюродная прабабка? С ума сойти – дивное родство! Стоп, а почему это я откажусь погостить в сидхе? Тем более что фейри нужна моя помощь? Которую, надеюсь, смогу оказать?
Когда я высказала свои сомнения, Булатов помрачнел. Лазарус же дипломатично предложил отложить серьезную беседу на потом. И, резко поднявшись, объявил:
– Пойду готовить тебе куриный бульон. А Рус пускай поможет искупаться – он боялся зацепить порезы, поэтому на тебе все еще цементная пыль.
И вампир вышел из спальни.
В словах Болконского почудился укор в адрес нерешительности вертигра, более точно уловить его эмоции я не смогла.
Не смогла?!
Ошеломленно замерев, прислушалась к себе. Так и есть. Эмоции парней больше не были яркими, как раньше. Запахи, звуки стали тусклее и глуше. И слабость, давно я не ощущала себя такой уязвимой, что успела отвыкнуть.
Я все-таки перестала быть Гласом?!
– Тебе плохо? Обопрись на меня скорее, – обеспокоенный оборотень аккуратно подхватил под локоть.
– Я больше не Глас?
Булатов покачал головой.
– Ты расстроена? – В напряженном тоне, кроме тоски, почудилась… неужели ревность? Определение чужих эмоций давалось хуже.
– Думала, раз мы с тобой вернули Лазаруса – это показатель целостности нашего триумвирата. Решила, что Эмма сделала что-то не так.
– Нет, родная, наши с вампиром татуировки исчезли. А твоя, – он вздохнул, – стала обыкновенной.
– Можно посмотреть?
– Само собой, как раз зеркало осталось в спальне.
– Зеркало? – Вскинув брови, заозиралась.
И точно – возле стены стоял двухметровый стеклянный прямоугольник в тяжелой деревянной раме. Не мое зеркало – у меня такого в доме не водилось.
– Приобрели для связи с Кайагардом – фейри не признают «Скайп», – неловко пошутил Руслан, с тревогой наблюдая, как я себя рассматриваю.
Багровые, влажные от сукровицы и компресса порезы пестрели на коже. За ними рассмотреть черные веточки тату было почти невозможно. М-да, расписала меня Эмма под хохлому…
– Кстати, что с Черновой и ее подручными?
– Оборотней Демид казнил лично. Магички под арестом, их перевезут в центральный офис Контроля, как только команда Хемминга закончит расследование и снимет последние ментальные заклинания с клана вертигров.
– В смысле «последние»? Неужели Эмма промывала мозги не только приближенным мужа?! Нет, подожди, не отвечай. Я сначала наведаюсь в ванную, потом буду слушать твой рассказ.
Мой оборотень вздохнул и открыл передо мной дверь.
– Одну не отпущу. Это чудо, что ты проснулась и передвигаешься самостоятельно. Кайагард уверял, что на это потребуются недели. Целитель из команды Хемминга вообще опасался, что после выгорания ты умрешь во сне, как Пасечник.
– То есть? – испугалась я. – Какое такое выгорание?
– Выражаясь языком магов, ты выжгла возможности, приобретенные в триумвирате. Чтобы оживить Лазаруса, отдала всю остаточную силу Гласа. Всю до капельки, поэтому-то и не заживает спина. Вдобавок у тебя своеобразная «аллергия» на человеческую магию, которую ты почему-то не воспринимаешь. Вся надежда была на исцеление от рук фейри.
Вспомнилось хвастовство Эммы даром ментала, который в ней проснулся после разрыва уз с рыцарями. Выходит, мне подобные «плюшки» не светят, раз я выгорела. Но боже мой, я не жалела об этом ни единой секунды! Я спасла жизнь друга, а это ценнее любых даров. Мыслишка, что Болконский так не думает, мелькнула – и тотчас пропала. Уверена, вампиру не все равно. Ведь, освободившись от связи, он все еще здесь, переживает за меня. И даже заботится – поторопился же на кухню варить бульон?
