Она сама поражалась тому, как повела себя с Роланом. Имела она причину или нет, но нельзя быть такой сварливой. И неудивительно, что он ушел.
Анжелика всегда была доброй и мягкой. Но Ролан Делакруа… Он определенно хотел вынудить ее поступать неблаговидно. Ей пришел на память случай из раннего детства. Тогда ей было всего четыре года. Она так любила мамин суп, что однажды попыталась отхлебнуть его прямо из горячего горшка и обожгла язык. От злости она опрокинула суп на пол, но тут же почувствовала стыд за свое плохое поведение. А отец только и сказал ей: «У тебя такой же креольский характер, как у твоей мамы, детка. Это хорошо — иметь такую живость. Но всегда думай прежде, чем что-то сделать».
А вот Ролан Делакруа не жалел Анжелику. Но зачем же она была так груба с ним сегодня? Ничто ее не оправдывало. Бросать обидные слова насчет смерти его первой жены… Возможно, Луиза погибла при трагических обстоятельствах. Как это могло быть больно для него! Потому-то, наверное, он и не упоминал ей о своей первой жене и отказался говорить сегодня.
Чувство справедливости подсказывало Анжелике, что зло должно быть исправлено, если даже виновата она сама. Да, вопреки своей гордости она должна извиниться перед Роланом.
Он не будет слишком переживать. Было ясно, что он не хочет ее, как не хотел и свою первую жену.
* * *
Анжелика легла в постель. Она не могла заснуть. Вслушивалась в ночные звуки: кваканье лягушек, стрекот цикад и сверчков, крики сов. Далеко за полночь она услышала цокот копыт и поняла, что вернулся Ролан. Она долго решала, стоит ли ей спуститься вниз и поговорить с ним.
Наконец Анжелика встала с постели и накинула пеньюар. Ей не будет покоя, если она не облегчит свою совесть. У Ролана нет совести, а у нее есть. Есть духовные ценности, к которым она относится бережно. Она спустится вниз, коротко извинится и снова вернется в свою комнату.
Ее глаза уже свыклись с темнотой, поэтому она не стала зажигать свечку. Дверь в его кабинет была приоткрыта, и что-то заставило ее войти в темную комнату.
Анжелика разглядела Ролана. Он лежал на кушетке в брюках и рубашке с закатанными рукавами. Его тело четко рисовалось в тусклом свете. Рубашка была немного расстегнута. Анжелика увидела колечки волос на груди. Потом она перевела взгляд на его сильные руки.
Ролан спал. Анжелика приблизилась к нему и залюбовалась его лицом. Дыхание мужа было ровным и глубоким. Ветерок колыхал легкие занавеси позади него.
Наклонившись, она прошептала его имя.
Он не отозвался, и она повторила, на этот раз погромче.
Глаза мужа открылись, и он посмотрел вверх — на нее.
— Ролан, прости меня, — прошептала Анжелика. Он не ответил. У нее перехватило дыхание:
— Я жалею… о том, что наговорила тебе… Это было жестоко… а я не хочу быть такой жестокой.
Он все еще молчал, только смотрел ей в глаза красивыми голубыми глазами, завораживая ее. Он выглядел грустным и беззащитным. Она наклонилась и нежно поцеловала его…
Он тут же схватил ее сильными руками, и она оказалась сидящей у него на коленях. Он крепко поцеловал ее, и она почувствовала сильный запах абсента. Она ослабела, ощутив этот мужской аромат. Его язык проник к ней в рот и двигался там, трепеща и ощупывая каждую впадинку. Она испытывала страх и возбуждение… Ей больше не было стыдно, что она находится во власти этого сильного мужчины.
Она оказалась под ним на кушетке. Он в упор смотрел на нее горящим взглядом. И вот он заговорил. Голос его был хриплым.
— Ты знаешь, почему я стараюсь быть подальше от тебя, моя маленькая креолка? Ты знаешь, что из-за тебя я лишился покоя? О, я хочу тебя, моя дорогая! Хочу прямо сейчас!
Его голос был пугающе хриплым. Дикий огонь бушевал в его глазах. Ее сердце бешено колотилось. Он раздвинул своими сильными ногами ее ноги и ласкал рукой ее обнаженное тело.
— Слава Богу, этой ночью ты все познаешь, — сказал он, впиваясь губами в ее губы.
Его возбужденная плоть упиралась ей в живот. Анжелика вдруг поняла, что Ролан пьян и не властен над собой. Нельзя с этого начинать их брачные отношения, здесь, на этой кушетке. Оттолкнув его, она громко прошептала:
— Нет, Ролан, нет!
Он тут же обмяк и отстранился. Выбегая из комнаты, она услышала, как он бранится.
* * *
На следующее утро, когда Анжелика спустилась к завтраку, Ролан был уже в столовой. Обычно он уходил раньше. Но сегодня задержался. Она понимала, что не может повернуться и уйти, это было бы слишком грубо.
— Доброе утро, Анжелика, — сказал Ролан. Он встал и перещел на ее сторону стола, чтобы отодвинуть стул. Он улыбался и был спокоен, будто ночью ничего не произошло. И в самом деле, он не чувствовал себя виноватым, был чисто выбрит, одет в свежую сорочку, а глаза блестели, как сапфиры.
Ролан помог ей сесть за стол. Она почувствовала аромат одеколона. У нее слегка закружилась голова. Но она быстро взяла себя в руки. Они сидели друг против друга, поглощая яйца и рисовые оладьи.
После длительной напряженной тишины Ролан со стуком поставил на стол кофейную чашку и сказал:
— Минувшей ночью я спал в кабинете. Мне приснилось, будто очаровательный ребенок целует меня.
Анжелику смутили его откровенные слова. Но она ответила немедленно. Ее вилка зазвенела о тарелку.
— Я не ребенок!
Он широко развел руки над столом.
— Анжелика, прошлой ночью ты пришла ко мне в кабинет, чтобы просить прощения за какой-то выдуманный грех. Но я тоже должен попросить у тебя прощения. Я все еще не стал для тебя настоящим мужем.
— Вот это совершенно верно, — коротко согласилась она.
— Я полагаю, что в нашем браке есть некоторые стороны, которые следует…
— Я не согласна с тобой, — перебила она его, гордо вздернув подбородок.
— Не согласна? — Он изумленно посмотрел на нее.
— Это вовсе не брак, — сказала она ему печальным голосом. — Брак означает взаимное доверие, общность интересов. А еще дети…
— И долг? — с усмешкой добавил он.
— Да, и долг!
Его глаза стали серьезными.
— Я ценю твои убеждения относительно обязанностей жены, дорогая. Но могу напомнить, что прошлой ночью не я был виноват.
Она со страдальческим видом опустила взгляд.
— Ролан, ты меня пугаешь.
Последовало длительное молчание, а потом он твердо сказал:
— Я вижу все это в другом свете. Я мужчина, дорогая. А ты еще не готов отвечать мужской страсти.
— Но… — Она хотела сказать, что это не так, однако слова застряли у нее в горле. Она уставилась в свою тарелку.
— Перестань беспокоиться, — сказал Ролан.
