— Тем более что сама Луиза хотела, чтобы у нее появился ребенок.
Бланш приподняла брови.
— Она хотела этого?
— Да, в самом деле, — ответил Ролан.
— О мой Бог! Так вот почему Луиза так обозлилась, услышав о том, что Филип похож на вас.
Ролан кивнул.
— Знаешь, сестра, я доволен, что ты рассказала мне все это. Теперь мне многое стало понятным. В тот вечер Луиза устроила мне сцену в моем кабинете. А потом, — он помолчал и откашлялся, — случилось это несчастье.
— Да.
— Но есть что-то, чего я не могу понять, — нахмурившись, продолжал Ролан. — Почему ты-то чувствуешь себя виноватой?
Бланш призналась:
— Потому что я старалась мстить Луизе. Я ей даже солгала, используя обстоятельства, и попыталась встать между вами…
Ролан решительно прервал ее:
— Бланш, мы с Луизой уже были далеки друг от друга. Скажи, что еще тебя мучает?
Бланш тяжело вздохнула.
— После смерти Луизы я поняла, что на самом деле никогда тебя не любила. Я хочу сказать, что это было не так, как любят женщины. А когда Жак начал посещать нас в Бель-Элиз, я почувствовала, что по-настоящему люблю только его. Но мне не давала покоя мысль о моем уродстве. И когда ты женился на Анжелике…
— И что же? — спросил он.
Бланш продолжала с большим волнением:
— Брат, я понимала, что эта девушка — воплощенная невинность. Но когда она стала настаивать на том, чтобы я поехала в Новый Орлеан, на самом деле чтобы только помочь мне, все мои старые страхи снова вернулись ко мне. И я повела себя так, что теперь мне стыдно. Я думала, что Анжелика хочет избавиться от меня так же, как и Луиза. Поэтому я попыталась снова возвести барьер между вашей женой и вами.
Бланш расплакалась. Ролан взял ее за руку.
— Бланш, должен сказать тебе, что всегда считал тебя сестрой, дорогой сестрой, для которой всегда найдется место в моем доме.
— О Ролан!
Она упала в его объятия и наконец избавилась от страданий, терзавших душу многие годы. Ролан сказал с доброй улыбкой:
— Ты обвиняешь себя в таких вещах, в которых совсем не виновата. Думаю, мы с Анжеликой знали с самого начала, что ты могла испытывать чувство обиды на нее. И почему бы тебе не испытывать его? В конце концов многие годы ты была хозяйкой в Бель-Элиз, и вдруг моя новая жена отбирает у тебя твои обязанности. — Ролан похлопал Бланш по руке и продолжил: — Но ты должна понимать. То, что происходит между мною и Анжеликой, не имеет к тебе никакого отношения. Эта женщина просто не хочет больше быть моей женой.
— О Ролан! Это совсем не так!
— Но почему же тогда она сама не скажет мне этого?
— Она думает, что ты отослал ее прочь.
— Но это не так, — жестко ответил он. — На самом деле, когда Жак приезжал к нам в последний раз, Анжелика сама сказала, что хочет уехать.
Бланш не сразу нашла, что ответить.
— Ролан, поезжай в Новый Орлеан на следующей неделе и послушай, как поет Анжелика. Это поможет тебе.
Ролан покачал головой.
— Я хотел поехать в Новый Орлеан, чтобы повидать своего сына. А присутствовать на концерте моей жены?.. Боюсь, что следующий ход должна сделать она сама.
— О Ролан!
Воцарилось напряженное молчание. Бланш лихорадочно старалась отыскать слова, которые могли бы убедить ее упрямого сводного брата. Она вдруг выпалила:
— А знаешь, брат, я как-то встретила в театре Джорджа Бентли. Он и Каролина остались в городе, чтобы послушать концерт Анжелики. Джордж сказал, что ждет не дождется ее выступления.
Глаза Ролана метали молнии. Он сказал с вымученной улыбкой:
— Ну хорошо, сестра, нам надо отыскать твоего жениха, а то он тоже сгорит от нетерпения. Настало время открыть бутылку шампанского, как ты считаешь?
* * *
На обратном пути в Новый Орлеан Бланш была необычно тиха. Наконец Жак встревоженно спросил ее:
— Ну, так что же случилось, моя дорогая?
— О Жак, боюсь, что я снова согрешила.
— То есть?
Она печально кивнула:
— После того как я поклялась не влезать больше в семейные дела Ролана, я… я солгала ему.
— Что же? — уточнил Жак. — Нам надо теперь снопа вернуться в Бель-Элиз, чтобы еще раз облегчить вашу совесть?
Она махнула рукой.
— Нет… я думаю, что это будет только хуже. Я схожу на исповедь и покаюсь.
Он бросил на нее взгляд искоса.
— Прошу вас, скажите, что плохого вы сделали на этот раз, моя дорогая?
— Ну… я сказала Ролану, что встретила в Новом Орлеане Джорджа Бентли, который ждет не дождется выступления Анжелики. И мне кажется, что это самая коварная ложь.
Жак рассмеялся.
— Тогда странно, что мой племянник не сидит сейчас между нами со своим чемоданом на коленях.
— Вы считаете, что Ролан приедет на концерт Анжелики? — спросила Бланш, и ее глаза загорелись надеждой.
Жак фыркнул.
— Думаю, что так и будет!
— О, он должен приехать! Единственный способ снова соединить Анжелику и Ролана — это дать им встретиться. — И, тяжело вздохнув, она продолжала: — Анжелика и Ролан — они оба такие гордые. Она не может вернуться, потому что он не зовет ее. А он не зовет ее потому, что она сказала, что хочет уехать. Похоже, это безвыходное положение, тупик.
— Пока их кто-то не подтолкнет, — сказал Жак. — Кажется, вы это уже сделали.
Глава 37
Мягким осенним вечером спустя шесть дней Анжелика сидела в гримерной и смотрела на свое отражение в зеркале, стоящем на туалетном столике. Воздух в комнате был напоен ароматом красных роз. Их ей преподнес Антонио, муж мадам Сантони.
Обняв Анжелику и пожелав ей удачи, мадам Сантони оставила ее, давая возможность побыть одной, чтобы помолиться и собраться с духом.
Анжелика посмотрела на себя в зеркало. Грим был наложен хорошо и выгодно подчеркивал красоту ее глаз, высоких скул и губ. Ее черные волосы были зачесаны наверх, и на них, словно у королевы, красовалась золотая диадема.
Она надела ожерелье с рубинами и такие же серьги, которые подарил ей Ролан на Новый год. На ней было темно-красное атласное платье с низким лифом, пышной юбкой и шлейфом.
Генеральная репетиция накануне — в костюмах, с полным оркестром и хором — прошла удачно. По приглашению Андре Бьенвиля на ней присутствовали именитые люди и представители прессы. И уже этим утром газеты назвали Анжелику «новой оперной звездой…»
