О Боже, как же он красив!
Наконец Энни обрела дар речи:
— Где твоя пижама?
Сэм осторожно водил старомодной бритвой по шее.
— У меня нет пижамы.
— А в чем же ты спишь?
— В чем мать родила.
— Ничего себе! — возмутилась Энни, но голос ее дрогнул. Сэм оглянулся.
— Ты спишь голым? — резко спросила она. Он лишь улыбнулся в ответ. — Ну уж нет! Я не позволю тебе спать голым в этой комнате!
— Женщина, когда наконец ты закроешь рот?
Энни замолчала, продолжая следить за ритмичными взмахами его руки. Интересно, что бы сказали ее далласские подруги, увидев ее сейчас?
Энни улыбнулась. Вообще-то ее подруги не отличались большой скромностью и обезумели бы от такого красавчика. Джинджер наверняка сказала бы: «Ну и пусть он везет тебя на казнь! Сорви с него полотенце и прыгни ему на шею! Он просто душка. Я бы каждый день сдавалась ему в плен!»
Однако Энни была выше столь фривольных идей.
Но когда Сэм стер с лица остатки пены и двинулся к своей кровати, пульс у нее участился. Чисто вымытый и гладко выбритый, он был совершенно неотразим — от сексуального желобка на подбородке до чувственных губ, крупного носа, высоких скул, глубоко посаженных глаз и высокого лба.
При других обстоятельствах Энни и впрямь захотелось бы сорвать с него полотенце…
Сэм остановился между кроватями.
— Отвернись, пожалуйста.
— Это еще зачем?
— Затем, что я сейчас сниму полотенце, погашу лампу и лягу в постель.
— Вот как? — усмехнулась она. — Вообще-то джентльмен для начала погасил бы лампу.
— А кто тебе сказал, что я джентльмен? — В его взгляде мелькнули хитрые искорки. — Ты ведь тоже не отворачиваешься. Что, любопытно, сестренка?
Этот наглый выпад возмутил Энни.
— Нисколько. Я вижу, ты не только тупица и упрямец, но еще и эксгибиционист.
— Кто-кто? — прорычал он.
— Человек, которому нравится щеголять своей наготой, оскорбляя женщин.
Его красивое лицо потемнело.
— Ты у меня сейчас договоришься! Вот возьму и намылю твой грязный язычок, чтобы знала, как себя вести!
Энни вскипела.
— Вы полны самых гадких идей, мистер Ноубл! Жаль, что вам не хватает здравого смысла, иначе вы давно поняли бы, что поймали не ту добычу.
Сэм сердито прошагал к ночному столику.
— Замолчи! Я устал и хочу спать!
— Ты что, собираешься заткнуть мне рот? — сладко пропела Энни, но обезоруживающая улыбка Сэма, обнажившая его ровные белые зубы, заставила ее пожалеть о своих словах.
Сердце Энни бешено колотилось. «О Господи, и когда только я научусь сдерживаться?» — мелькнула запоздалая мысль. Сэм подошел ближе, схватил ее сильной рукой за подбородок и впился в ее губы властным поцелуем.
Она ослабела, словно поверженная внезапным разрядом электрического тока. У нее не было сил ни думать, ни дышать, ни сопротивляться. От него пахло ванилью и мылом для бритья, а его губы дышали восхитительным теплом.
Неожиданно его поцелуй сделался более нежным. Энни тихо застонала, охваченная блаженным огнем желания.
Сегодня утром, в ущелье, его объятия показались ей чем-то чудесным, но только сейчас она поняла, как сексуален этот мужчина. Энни инстинктивно дернула связанными руками, пытаясь его обнять, но лишь причинила себе боль.
Сэм вдруг отпрянул и в благоговейном страхе уставился ей в лицо. Оба тяжело дышали. Он опустил взгляд к ее затвердевшим соскам, просвечивающим сквозь тонкую ткань, и на губах его появилась понимающая ухмылка.
— Подумать только, какая страстная женщина! — ехидно изрек он. — Можешь пустить в ход все свои хитрости, милая, — это тебе не поможет!
— Мерзавец! — вскричала она.
Несмотря на свою злость, Энни все же не могла не проследить за Сэмом, когда он повернулся к ней спиной и сбросил с себя полотенце. О Боже! Наверное, она такая же бесстыдная, как и ее подруги. Восторженный взгляд Энни не отрывался от великолепных мужских ягодиц, пока их обладатель подходил к ночному столику, чтобы погасить лампу. В наступившей темноте скрипнули пружины: Сэм лег в постель.
Но обстановка в комнате была по-прежнему накалена. Гордость Энни восставала при мысли о том, что Сэм взял власть над ее жизнью… и ее чувствами. Однако предательское тело томилось по новым пылким поцелуям. Она пребывала в полном смятении. Никогда раньше ее не тянуло к бандитским мачо.
Сэм лежал на соседней кровати и, сжимая кулаки, мысленно ругал себя за минутную слабость. Из-за этой женщины он уже дважды терял контроль над собой. Сегодня утром его нежные чувства возобладали над разумом. А вечером его обуяло дикое вожделение. Как он повезет ее на суд, если поддастся пагубной страсти и в результате сам окажется поверженным пленником?
Эта женщина была настоящим искушением! Даже когда она мылась за ширмой, он ощущал ее волнующий аромат. А потом он сидел в той же воде и изнывал от желания. Ему невыносимо было видеть ее округлости под тонкой рубашкой и мокрые волосы, обрамлявшие лицо красивыми завитками. Недавний поцелуй лишил его последнего самообладания. У нее были невероятно мягкие губы и кожа как у младенца. Сэма так и подмывало попробовать на вкус спелые бутончики сосков, тянувшиеся к нему под легкой тканью, а потом сорвать с нее ночную рубашку, погрузить пальцы в копну густых локонов и облегчить свои мучения.
«Черт возьми, и почему я не отвел ее на ночь в каталажку? — спрашивал он себя, вдыхая ее сладкий аромат, витающий в темноте комнаты. — Если я не возьму себя в руки, эта шустрая девчонка сделает из меня раба».
Глава 9
Энни услышала тихое похрапывание Сэма, но решила еще немного подождать, чтобы окончательно убедиться в том, что он заснул.
Каков негодяй! Она лежит здесь, привязанная к кровати, а он преспокойно себе храпит!
Мало того, он имел наглость разглядывать ее в ночной рубашке, а потом поцеловать, чтобы заткнуть ей рот и обвинить в попытке соблазнения! Энни просто распирало от злости. Но самое страшное заключалось в том, что ей понравился его поцелуй… и его великолепная голая задница.
Энни не позволяла себе случайных связей с мужчинами, но не была и романтической девственницей. Она считала себя сексуально раскрепощенной женщиной. Однако до сих пор она не встретила мужчину, с которым ей захотелось бы завязать серьезный роман.
Хотя, возможно, она просто привыкла быть сильной. Смерть обоих родителей — страшная утрата, после которой ее главной целью в жизни стало самосохранение. Занимаясь бизнесом, она забывала о своем горе. А еще ей все время приходилось заботиться о Ларри.
