— Жене и дочке?! — не веря своим ушам, повторил Джулиан.
Глава 2
Часом позже Джулиан, проклиная все на свете, снова ехал по холодным, продуваемым всеми ветрами улочкам Нового Орлеана. Его кучер, настегивая лошадей, почти вплотную следовал за Джозефом, слугой семейства О'Ши, который тащился впереди в повозке, указывая им дорогу.
Джулиан решил, что нет смысла везти тело несчастного домой — из сбивчивых объяснений старого негра он узнал, что жена О'Ши лежит на смертном одре.
Джулиан с досадой стукнул кулаком по сиденью, обитому роскошным бархатом. Каким же похотливым чудовищем надо быть, чтобы бросить умирающую жену и отправиться в бордель?! А ведь в доме остался ребенок! Наверное, именно из-за него он и тащился сейчас по грязи неведомо куда, чувствуя, что его долг — хоть чем-то помочь жене и ребенку убитого им человека.
Генри остановил карету перед ветхим, полуразвалившимся домиком неподалеку от порта. Здесь в основном селились гасконцы или обедневшие французы. Выглянув из кареты, Джулиан заметил мигнувший в окошке огонек.
Генри распахнул дверцу кареты, и Джулиан спрыгнул на землю, придерживая рукой цилиндр.
— Что мы скажем миссис О'Ши, сэр? — горестно бормотал за спиной старый негр. — Она очень, очень плоха, сэр.
— В данный момент — ничего, — отозвался Джулиан. — Я сам решу, что ей говорить.
— Да, сэр, — опустив голову, тихо ответил негр.
Возглавляемая Джулианом небольшая процессия пересекла грязный дворик и по шатким ступенькам поднялась на полуразвалившееся крыльцо. На стук Джулиана выскочила седая негритянка. Приоткрыв дверь, она робко переводила взгляд с Джулиана на Генри, а с него — на старого Джозефа. Когда тот кивнул, она приветливо пригласила их в дом.
Джулиан растерянно оглядывал нищую обстановку. Дешевая, ветхая мебель, на столе — потрепанная Библия, а над ней — старенькая икона с изображением Богоматери. В комнате стоял лютый холод, тонкие стены домика дрожали от порывов ледяного ветра.
Сняв пальто, цилиндр и перчатки, Джулиан отдал их негритянке.
— Мне нужно видеть вашу хозяйку.
Служанка, потуже стянув старенькую, дырявую шаль на щуплых плечах, провела Джулиана в соседнюю комнату. Здесь было заметно теплее — в камине еще тлело полено. Джулиан на цыпочках приблизился к постели, где лежало жалкое подобие женщины. Кожа ее пожелтела, как старый воск, исхудавшие пальцы безжизненно замерли поверх тонкого одеяла. Дыхание было хриплым, затрудненным, как у загнанного кролика.
— Что с ней? Воспаление легких? — повернувшись к негритянке, шепотом спросил Джулиан.
Не сводя печальных глаз с умирающей хозяйки, чернокожая служанка кивнула.
— Она слабая, очень слабая… чахотка, сэр. Три дня назад ее свалило! Доктор сказал, это, дескать, вопрос времени. А священник, тот вообще пришел и ушел.
— А ребенок?
— Мисс Мерси, она спит в соседней комнате.
«Мерси
[1]
, — подумал Джулиан. — Прелестное имя для девочки».
— Сколько ей лет?
— Девять, сэр. — Женщина помялась. — А почему вы здесь, сэр?
Джулиан отвел глаза в сторону.
— Я близкий друг семьи, — пробормотал он.
По лицу негритянки было видно, что она не верит ни единому его слову. Однако она не настаивала.
— Да, сэр.
— Я посижу с ней, — сказал Джулиан и недовольно покосился на едва тлеющий в камине огонь. — Попросите слугу принести дров.
Старуха смущенно опустила глаза.
— Нет дров, сэр. Последние ночью пожгла… хотела согреть хозяйку..
Вытряхнув из кармана несколько монет, Джулиан сунул их в руку женщине:
— Отдайте их моему кучеру. Пусть раздобудет дров. И побыстрее.
Негритянка со слезами на глазах благодарно улыбнулась Джулиану:
— Да, сэр!
Она уже повернулась, чтобы уйти, и тут он окликнул ее:
— Кстати… как зовут вашу хозяйку?
— Коринна, сэр. Коринна О'Ши.
Она ушла, а Джулиан, отыскав стул, подвинул его к постели и сел на него. Джулиан внимательно вгляделся в исхудавшее лицо умирающей. Оно еще хранило следы былой красоты: прекрасный овал, изящный нос, прелестная форма рта, великолепно очерченные густые брови. Вьющиеся волосы умирающей прежде, вероятно, были черными как смоль. Теперь же они густо подернулись серебром — скорее от страданий, чем от груза лет, с жалостью подумал Джулиан. Под высокими скулами ярко рдели пятна лихорадочного румянца. И снова гнев захлестнул Джулиана — только подумать, что муж этой бедняжки, бросив ее умирать в этой дыре, мог отправиться к шлюхам!
* * *
Вскоре с полной охапкой дров вернулся Генри. Разведя огонь, он незаметно выскользнул из комнаты. Джулиан не знал, сколько он просидел — может, час, может, два, как вдруг Коринна О'Ши открыла глаза. И Джулиан утонул в этих небесно-синих глазах — самых прекрасных, какие он когда-либо видел.
Женщина посмотрела на него, и взгляд ее неожиданно прояснился.
— Брендан? — удивленно прошептала она.
Смутное чувство вины и глухое раздражение захлестнули Джулиана. Но, взяв себя в руки, он выдавил самую непринужденную улыбку, которую только мог.
— Ваш муж немного задержался, мадам, — он сам поразился тому, насколько легко ложь слетела у него с языка, — и попросил меня узнать, как вы себя чувствуете.
Лицо Коринны просветлело. Надежда — вот что Джулиан прочел в ее глазах, и снова у него от жалости сжалось сердце.
— Вы друг моего мужа, месье? — пробормотала она, тщетно пытаясь поднять голову.
Но Джулиан заставил ее лечь.
— Да, мадам. Не волнуйтесь, прошу вас. Могу ли я чем-нибудь вам помочь? — Взгляд Джулиана упал на ночной столик. — Хотите выпить воды, мадам?
Женщина покачала головой — на большее у нее не хватило сил. Судорожно вздохнув, она едва слышно произнесла:
— Мерси…
— Мерси? — удивленно повторил Джулиан. — Ах да, ваша дочь!
— Я должна поговорить с ней.
Джулиан растерянно оглянулся, и тут из-за его плеча послышался дрожащий детский голосок:
— Мама!
Он вскочил. На пороге стояла маленькая девочка. При виде перепуганного ребенка у него перехватило дыхание. Он оцепенел, будто увидел перед собой призрак. Мерси О'Ши была точной копией своей умирающей матери — такая же изящная, утонченно прекрасная, словно фарфоровая статуэтка, — но при этом с огненно-рыжими кудрями Брендана и ирландскими зелеными глазами.
