— Дорогая, ты выглядишь восхитительно! Замужество явно пошло тебе на пользу! — весело щебетала она, провожая Мерси в свою гостиную.
— Благодарю вас, мадам. — Мерси уселась на стул, предложенный ей свекровью, а та с привычным изяществом опустилась на кушетку.
— Ну, дорогая, я сгораю от нетерпения. Расскажи, как прошел медовый месяц, — с улыбкой начала разговор Мадлен.
Пока Рауль сервировал чай, Мерси подробно рассказала свекрови о путешествии на пароходе.
— Итак, ты довольна, дорогая? Только честно? — Свекровь внимательно посмотрела на нее.
— Да, мадам.
— Тогда почему у меня сложилось впечатление, будто между тобой и моим сыном не все ладно? — допытывалась Мадлен.
Взгляд Мерси заметался, как у затравленного зверя, потом остановился на лице Мадлен, и она увидела, что у свекрови между бровями залегла недовольная морщинка. И вдруг она поняла, что смертельно устала — устала притворяться, играть в какую-то дурацкую игру, делать вид, что все хорошо…
— Сказать по правде, мадам, я подозреваю, что вам прекрасно известно, что именно произошло между вашим сыном и мной. Он ведь приезжал к вам вчера, не так ли?
— Да, дорогая, ты совершенно права. И скажу тебе откровенно — я очень сожалею, что он рассказал тебе об этой Жюстине Бегу.
— Неужели вы предпочли бы, чтобы он и дальше продолжал обманывать меня? — возмутилась Мерси.
— В общем… да, — пожала плечами Мадлен.
Изумрудные глаза Мерси полыхнули гневом.
— Мадам, должна вам сказать, что считаю подобное поведение безнравственным и недостойным порядочного человека! Как вы можете так говорить?
Но Мадлен продолжала невозмутимо потягивать чай, с сочувственной улыбкой поглядывая на невестку.
— Дорогая моя, очень жаль, если ты и в самом деле так считаешь. Похоже, ты провела слишком много времени в монастыре — это все, что я могу тебе сказать.
— Что вы имеете в виду? — вспыхнула Мерси.
— Мерси, девочка моя, ты безнадежно наивна! Большинство мужчин нашего круга имеют на стороне любовниц… и незаконных детей. Вся разница в том, что они — в отличие от моего глупого сына — достаточно осмотрительны и скрывают это от своих законных жен.
— То есть вы считаете, что в этом нет ничего дурного? Что можно всю жизнь обманывать жену и при этом считаться порядочным человеком?
— Мужья часто неверны своим женам — это обычное дело. Должно быть, такова уж человеческая натура — мужская в особенности. Более того, те жены, что поумнее, со временем просто привыкают не замечать некоторых вещей.
— Что ж, можете быть уверены — ко мне это не относится!
— Вот это да, Мерси!.. Сказать по правде, я даже не подозревала, что ты до такой степени влюблена в моего сына! — засмеялась Мадлен.
Мерси чуть не выронила чашку.
— Как вы можете так говорить? — покраснев, пробормотала она. — Как можно любить человека, который обращается с тобой подобным… возмутительным образом?
— Что же тут непонятного? Не будь ты в него влюблена, разве ты была бы так оскорблена? Разве сгорала бы от ревности?
Мерси ахнула. Глаза у нее забегали.
— Разве ты хочешь потерять его, Мерси? — мягко спросила Мадлен.
— Нет… — прошептала она.
Удовлетворенно кивнув, свекровь ласково взяла ее за руку.
— Вот и хорошо. А теперь я расскажу тебе про эту женщину, Жюстину Бегу.
И она поведала Мерси, как пять лет назад Джулиан впервые встретил Жюстину на балу, как снял для нее дом, как она вскоре забеременела и Джулиан внезапно решил, что должен жениться на ней.
— Мой сын был влюблен. Эта женщина вскружила ему голову, — пожаловалась Мадлен. — Когда я попыталась объяснить ему, что женитьба на подобной особе лишит его всего — друзей, семьи, положения в обществе, — он заявил, что уедет в Европу.
— А что случилось потом? — взволнованно спросила Мерси.
— Мне пришлось дать ему понять, что если он женится на этой женщине, я лишу его наследства. — У Мадлен вырвался тяжелый вздох. — В конце концов ей удалось образумить Джулиана. Она заявила, что не выйдет за него замуж и уж тем более не поедет с ним во Францию.
От этих признаний у Мерси голова шла кругом. Ей пришлось признать, что в этой истории Джулиан вел себя на редкость порядочно. Впрочем, как и эта — как ее? — Жюстина, в рассудительности ей не откажешь, подумала Мерси.
— Вам… доводилось когда-нибудь встречаться с ней? — спросила Мерси.
— Конечно же, нет! — возмутилась Мадлен. — Но мальчика я видела, и не раз. Должна тебе признаться, Арно — настоящий ангел, и я без памяти люблю его.
— О, мадам! — Расстроенное лицо Мерси, как открытая книга, говорило о том, что слова свекрови еще сильнее растравили кровоточащую рану в ее сердце.
— Мерси, ради всего святого, перестань стенать, будто ошалевшая от любви овца! В конце концов, не просто же так я тебе об этом рассказываю! — рассердилась Мадлен.
— А для чего? Для чего вы мне это рассказали? — закричала Мерси. — Чтобы я знала, что ваш сын любил эту женщину до такой степени, что хотел жениться на ней? Что у них очаровательный сын? И что, по-вашему, я должна делать? Радоваться их счастью?
— Нет, дорогая моя. Я рассчитывала, что ты станешь сражаться за него, особенно теперь, когда понимаешь, чем рискуешь!
— Но как же быть? Соперничать с теми, кто бесконечно дорог ему? Ведь у него ребенок!
— Большое дело! Так роди ему другого! Законного наследника! И как можно скорее!
Мерси с трудом проглотила вставший в горле комок. Все плыло у нее перед глазами. Мысли вихрем кружились в голове. Что, если она и вправду родит Джулиану сына?
— И главное, постарайся, чтобы у него не было нужды заглядывать в постель этой женщины, — бесцеремонно заявила Мадлен. И невозмутимо добавила: — Прости за прямоту, моя дорогая, но когда больной при смерти, никто не думает о том, горькое лекарство или нет. Да, мой сын — сластолюбивый негодяй, но ни ты, ни я не можем тут ничего изменить. Стало быть, твоя прямая обязанность — удовлетворять его потребности, причем полностью и даже с лихвой! Я знаю, что ты гордая женщина, Мерси, но ты должна решить, и решить быстро, что для тебя важнее — твоя гордость или ваш брак. Если ты оттолкнешь моего сына и он вернется к этой Бегу, тогда тебе некого будет винить, кроме самой себя.
И хотя Мерси ошеломила ее прямота, в глубине души она была согласна со свекровью.
— Да, мадам, — тихо прошептала она, тронутая участием Мадлен.
«Ты должна решить, что для тебя важнее — твоя гордость или ваш брак».
Эти слова преследовали Мерси весь день. Вернувшись в городской особняк Джулиана, она бегом поднялась в спальню и долго мерила шагами комнату, перебирая в памяти то, о чем поведала ей свекровь.
