Когда умерла тетя и оставила Ники дом на побережье, она все больше времени стала проводить там в одиночестве. Джейсон приезжал с ней один или два раза, но чаще все-таки она ездила туда одна.
Когда однажды ночью он вернулся домой со следами помады на воротнике, что-то в Ники сломалось. Не говоря ни слова, она поднялась, вышла из дома и на бешеной скорости умчалась на побережье.
Он последовал за ней, но она этого не заметила, пока не услышала стук в дверь. Он стоял на пороге, мертвенно-бледный.
— Ты понимаешь, что вела машину как ненормальная? Ты могла погибнуть…
— А тебе есть до этого дело?
— Есть ли мне дело? — Он удивленно посмотрел на нее. — Что случилось, Ники?
Она вспыхнула от негодования.
— Эта чертова помада на твоем воротнике — ничего не случилось?
Он потянул за ворот, расстегнув пуговицу, и посмотрел на пятно.
— Это что ли?
— Оно самое, сэр, это называется «основание для развода».
— Ники, ты не понимаешь. Я сегодня заключил договор с Генри Ламонтом. Это наш новый поставщик одежды. Просто их представитель… слегка поднабралась по случаю.
— Джейсон, перестань мне лгать.
— Я не лгу.
— То ты приходишь домой с запахом чужих духов…
— Я постоянно окружен женщинами, которые пользуются духами! А этот чертов поцелуй ничего не значил. Послушай, Салли Гидеон, та самая дама от Генри Ламонта, еще в городе. Если хочешь, позвони ей в гостиницу.
— Хорошо, хорошо, — отступила Ники, — возможно, именно этот поцелуй и был невинен. Но сколько было других?
— Никаких, кроме наших, дорогая. — Он обнял ее, и Ники, как обычно, сдалась.
— Неужели я действительно заставил тебя ревновать? — говорил он, целуя ее. — Ты же знаешь, моя жизнь для тебя — открытая книга, ты можешь открыть любую станицу, когда пожелаешь.
— Я не могу быть рядом с тобой каждую минуту, — раздраженно отозвалась она.
— Я понимаю. Но почему ты не можешь довериться мне?
Ники закусила губу. Она не могла заставить себя произнести вслух: «Потому что я никак не могу понять, за что ты выбрал себе такую, как я».
— Я просто хочу, чтобы ты был чаще рядом, — сказала она вместо этого.
— Вот он я, рядом, — Джейсон ослепительно улыбнулся, — и думаю, самое время доказать моей ревнивой женушке, что я все принес к ней домой.
И он доказал. Он любил ее до тех пор, пока она уже не могла шевелиться, только едва дышала. В ту ночь был зачат их ребенок.
* * *
Джейсон был вне себя от радости, когда врачи подтвердили беременность Ники. Это был самый канун Рождества, и никогда еще не было пары более счастливой, чем они. Целую неделю, как это было раньше, Ники и Джейсон были вместе почти каждую минуту, планируя детскую, покупая приданое для малыша.
Джейсон с еще большим усердием взялся за расширение бизнеса. Он хотел, чтобы задуманное было сделано до того, как родится ребенок. Но с новыми магазинами все шло не так, как он планировал, и его личное присутствие требовалось все чаще и чаще. Он почти постоянно бывал в разъездах и несколько раз даже оставлял машину в аэропорту и приезжал домой поздно ночью на такси, мертвецки пьяный. Ники тревожилась, но надеялась, что, как только все утрясется с открытием магазинов, Джейсон возьмет себя в руки.
Как-то раз поздно ночью она проснулась, почувствовав на губах его поцелуй с крепким запахом виски.
— Джейсон, нет, — она оттолкнула его, — ты пьян…
— Но я хочу тебя, Ники. — Он снова попытался поцеловать ее. Между ними произошла короткая схватка, и такой напор испугал ее.
— Нет, Джейсон, только не так, — умоляла она.
— Хорошо. — И он откатился на дальний край кровати.
На следующее утро она раздраженно сказала ему:
— Я хочу, чтобы до рождения ребенка мы спали врозь. Ты был пьян вчера и мог причинить вред мне или ребенку.
Он настолько искренне выглядел виноватым, что она почти пожалела о своих словах.
— Я сделал тебе больно? — вымученно спросил он.
— Нет. Но мог.
Впервые за все время, сколько она знала Джейсона, она заметила на его глазах слезы.
— Запомни, пожалуйста, раз и навсегда, Ники. Я никогда не сделаю ничего плохого тебе или нашему ребенку.
И он вышел, хлопнув дверью.
С этого момента они перестали спать вместе. Джейсон не прикасался к ней, она же была слишком горда, чтобы первой подойти к нему. Он по-прежнему много пил и все так же часто уезжал.
Напряженная обстановка в доме скоро убедила ее в том, что ради ребенка она должна уехать. Кроме того, первая половина беременности проходила с некоторыми осложнениями, и врач советовал ей избегать эмоциональных перегрузок. Боясь реакции Джейсона, она не сказала ему, что переедет в свой дом, который все это время сдавался, к тому же Джейсона в тот момент не было в Хьюстоне.
Однако потом она решила все-таки позвонить ему. Он был изумлен и обижен, но, услышав объяснения о том, что в ее положении лучше жить в более чистой части города, неохотно уступил и обещал, что не будет ей мешать.
Ники ушла из компании мужа и вернулась к своей старой работе в «Хокинс и Каннингем». Там, на третьем месяце, она потеряла ребенка. Это произошло неожиданно. Она почувствовала резкий приступ боли, и сотрудники быстро отвезли ее в больницу.
Джейсона разыскала его секретарь из офиса, у него в это время был деловой ужин. Он нашел Ники в больничном коридоре, когда медсестры везли ее на каталке в операционную.
— Ники, держись, — произнес он тихо, сжимая ее руку.
— Я потеряла ребенка, — безутешно плакала она.
— Я знаю, любимая. У нас будет еще один, я так люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Пока медсестры остановились у входа в операционный зал, Джейсон обнял ее, и тут она уловила тот самый цветочный запах духов Трейси. В тот момент, казалось, умерло все, что она чувствовала к нему, вместе с ребенком, которого они потеряли.
В следующий раз Джейсон получил от нее весточку через поверенного.
Стук в дверь прервал горестные воспоминания Ники и вернул ее к реальности. Она вытерла слезы и отставила в сторону коньяк.
По дороге к двери ее охватило ощущение дежа-вю, сердце бешено застучало.
Конечно. Она должна была почувствовать.
Это Джейсон.
Глава 4
Глядя на Джейсона, Ники едва могла перевести дыхание. Он стоял перед ней, все такой же неотразимый, каким она его помнила. Внезапно то время, что его не было рядом, будто исчезло, вчерашний день стал сегодняшним. Словно ее рана была свежей, а чувства реальными, как тогда.
