Но Шарлотта лишь зарыдала еще сильнее.
— Что случилось, матушка? — озабоченно спросила Мелисса.
Обливаясь слезами, Шарлотта сообщила:
— Дело в том, что ты стала какой-то другой — такой подавленной и в то же время такой доброй, такой уязвимой и милой!
— И именно это так сильно тебя тревожит, мама? — поинтересовалась девушка.
— Тревожит? — удивленно переспросила Шарлотта. — Да нет, такой ты мне очень нравишься.
Мелисса в недоумении посмотрела на рыдающую женщину:
— Но если я нравлюсь тебе такой, то к чему тогда эти стенания?
— Дело в том, что когда ты была Мисси, тебе были безразличны мысли и чувства других людей, — все еще плача, объяснила Шарлотта. — А теперь, когда ты пребываешь в этом новом состоянии, здравый смысл подсказывает мне, что я должна делать все возможное, чтобы вернуть тебя прежнюю. Но мне этого совсем не хочется! — грустно добавила она.
Мелисса похлопала мать по понурым плечам:
— Матушка, ты проявляешь нечестность по отношению к самой себе. Я сама ничуть не хочу становиться прежней.
Это было истинной правдой, хотя девушка вкладывала в свои слова совсем другой смысл, чем это могла себе представить Шарлотта.
— О дорогая! — Шарлотта вновь крепко обняла дочь. — Ты говоришь это всерьез?
— Да, матушка, всерьез.
— Всю твою жизнь мы воевали, и теперь наконец можем стать друзьями! — на лице женщины появилась измученная улыбка. — А еще меня удивляет то, что это происшествие будто омолодило тебя лет на пять — в этом Агнесс права.
Мелисса виновато улыбнулась в ответ:
— Думаю, так оно и есть.
Шгфлотта похлопала дочь по руке:
— Эти книги помогли тебе, дорогая? Ты отыскала все эти свои потерянные годы?
Мелисса в изумлении покачала головой и проговорила:
— Крылатые кареты, двигающиеся картинки, машины, способные создавать в помещении нужную погоду… Это действительно просто потрясающая эпоха.
Секунду Шарлотта озадаченно смотрела на девушку, но потом решила, что возражать не стоит.
Тем временем Мелисса повернулась к столику и взяла в руки ту самую картинку, которую она рассматривала вчера. «Пожалуй, настало время разузнать побольше об этой Мисси, а также обо всех этих людях», — решила она.
Протянув фотографию Шарлотте, она попросила:
— Матушка, расскажи мне об этом.
— Об этом? — улыбнулась Шарлотта. — Этот снимок был сделан несколько недель назад, вы с Джеффом тогда пошли на открытие галереи на Бил-стрит. Ты ничего не помнишь, дорогая?
— Боюсь, что нет.
— Память обязательно вернется к тебе, — уверила Мелиссу женщина.
— Надеюсь. — Девушка указала рукой на тумбочку. — А еще ты должна рассказать мне об этой даме в старомодных одеждах, ведь она так похожа на меня.
— О, так ты обратила на это внимание? — Шарлотта поднялась, подошла к тумбочке и взяла в руки выцветший дагеротип. — Это Мелисса Монтгомери, наша дальняя родственница.
— Понятно. Меня назвали в ее честь?
Глаза Шарлотты вспыхнули:
— Так ты помнишь это!
— Ну, вообще-то не совсем четко, — уклончиво ответила Мелисса. — Но такой вывод кажется мне весьма логичным.
— Да, пожалуй. — Шарлотта остановила взгляд на фотографии и тяжело вздохнула. — Знаешь, сходство между вами кажется мне невероятным. На самом деле после того, как ты упала, стиль твоего поведения и разговора наводит меня на мысль, что… — Женщина рассмеялась и поставила фотографию на место. — Но это невозможно, не так ли?
Мелисса разумно решила не останавливаться на столь скользкой теме.
— Расскажи мне про эту Мелиссу Монтгомери, — вновь попросила она.
Шарлотта пересекла комнату и уселась на краешек кровати.
— Так вот, этот дом построили именно Монтгомери, то есть ее семья. Кажется, это произошло в сороковые годы девятнадцатого века.
— Понятно. И с тех пор Монтгомери все время жили здесь?
Шарлотта покачала головой:
— Нет. Ты же понимаешь, что нас разделяет по меньшей мере семь поколений? За это время очень многое произошло. Как я знаю, Монтгомери уехали из Мемфиса еще до Гражданской войны, а те их родственники, что остались, сменили фамилию.
— С Монтгомери на Монро?
— Да.
— И как же это случилось?
Шарлотта нахмурилась и потерла скулу.
— Честно говоря, я этого не знаю. За последнее время никто из их потомков не ставил перед собой задачу восстановить полную картину того, что происходило в семье.
Надежды Мелиссы лопнули как мыльный пузырь.
— То есть ты мало что знаешь про тех Монтгомери, которые построили дом?
— Боюсь, что да. Правда, сохранилось несколько писем, написанных лично Мелиссой Монтгомери.
— Правда? — воскликнула Мелисса.
— Да, а также какие-то письма, которые первый Монтгомери — кажется, его звали Джон — посылал своей жене и дочери…
— Замечательно! — выкрикнула девушка.
На лице Шарлотты появилось смешанное выражение удивления и удовольствия.
— Но это и все, что у нас есть, — сказала она.
— А можно будет как-нибудь посмотреть эти письма? — спросила Мелисса.
— Разумеется. Мне кажется, несколько писем Мелиссы лежат где-то в твоей комнате, а остальные хранит тетя Агнесс.
Девушка несколько секунд помолчала, будто переваривая информацию. Внезапно она щелкнула пальцами и спросила:
— Однако если наши предки уехали из Мемфиса, то почему дом по-прежнему принадлежит нам?
— Надо понимать, ты ничего не помнишь? — поинтересовалась Шарлотта.
— Совсем ничего, мама.
— Так вот, вскоре после того как мы с твоим отцом поженились — это произошло в Бирмингеме, — отец Говарда умер, оставив ему кругленькую сумму. Говард мечтал построить свой собственный шарикоподшипниковый завод, и в поисках подходящего места мы побывали в нескольких городах Юга США. В Мемфисе мы нашли то, что искали, к тому же Говард знал, что когда-то его предки жили в штате Теннесси, и мы решили осесть именно тут. Представь себе нашу радость, когда мы узнали, что старый дом семьи Монтгомери как раз продается.
— Да уж… И вы купили этот дом?
— Именно так, с тех пор тут и живем. Ты тоже родилась и выросла здесь.
— Как интересно! — проговорила Мелисса. — Жить в том самом доме, в котором когда-то жили твои пращуры… Я уверена, вы восприняли это как подарок судьбы.
Шарлотта удивленно покачала головой:
