В этот раз девушке не хватило духу напомнить ему, что ее зовут Мисси.
— Что мне еще сказать? — проговорила она. — Еще раз извиниться? Извини меня.
Фабиан с мрачным видом подвел ее к порогу и постучал в дверь.
— Если бы ты не была так похожа на себя, я был бы готов поклясться, что ты — это не ты, а другой человек, — пробурчал он.
Повисло напряженное молчание. Через несколько секунд дверь открыл худощавый мужчина с редеющими каштановыми волосами и застывшей улыбкой на лице.
— Фабиан, Мелисса, рад вас видеть!
— Мисси, ты же помнишь Джереми Саржента? — спросил Фабиан, следом за ней входя в дом.
— Как дела, Джереми? — поприветствовала хозяина дома Мисси, протягивая руку.
Джереми поцеловал обтянутую перчаткой тыльную сторону ее ладони.
— Мелисса, дорогая, как ты себя чувствуешь?
— Я бы чувствовала себя намного лучше, если бы ты звал меня Мисси.
Джереми смущенно глянул на Фабиана, который лишь непонимающе пожал плечами.
— Да, конечно… Мисси, — кашлянув, произнес Джереми. — Ну что, пойдемте? Все так волнуются о твоем состоянии!
Пока хозяин дома вел их по коридору, Мисси рассматривала восточные ковры на полу, столики с мраморными столешницами и зеркала в позолоченных рамах. Безусловно, этот дом был совсем не похож на тот довольно-таки ветхий, с небольшим количеством мебели летний дом семьи Долтонов, в котором она бывала. Пребывание здесь, как, впрочем, и в особняке Монтгомери, заставляло ее ощутить дежавю.
Джереми провел парочку в гостиную, заставленную папоротниками в кадушках, подсвечниками и элегантными китайскими безделушками. Пол был устлан плюшевыми коврами. С восточного дивана, обитого шелком, поднялись три женщины в пышных платьях. У буфета стояло двое мужчин, которые также двинулись навстречу прибывшим.
— Мелисса! — хором воскликнули женщины.
— Теперь ее зовут Мисси, — также в унисон поправили их Джереми и Фабиан.
Явно изумленные, дамы остановились и недоверчиво оглядели девушку.
Фабиан сделал шаг вперед и сказал:
— Леди, должен сообщить, что, к сожалению, после падения Мисси страдает от… скажем так, провалов в памяти. Я приношу свои извинения за то, что она вас не помнит. — Поймав взгляд Мисси, он по очереди представил присутствующих дам. — Дорогая моя, позволь представить тебе трех твоих лучших подруг: Люси Саржент, Филиппа Мерсер, Антуанетта Макги.
Нельзя сказать, что внешность женщин произвела на Мисси большое впечатление. Филиппа была костлявой брюнеткой, у нее было какое-то угрюмое выражение лица, рыжая Антуанетта с неровными зубами почему-то сразу показалась ей ветреницей, а Люси Саржент была маленькой блондиночкой, чем-то смутно напоминающей пугливую мышку.
Какой-то букет простушек!
— Очень рада познакомиться с вами, — равнодушным тоном произнесла Мисси.
Три леди обменялись озадаченными взглядами, после чего по очереди поприветствовали ее.
— Нам очень жаль, что с тобой произошло это несчастье, дорогая, — сказала Люси, коснувшись щеки Мисси.
— Зато теперь ты выглядишь намного лучше, — хихикнув, добавила Антуанетта и коснулась руки девушки.
В отличие от Люси и Антуанетты Филиппа не стала подходить к Мисси и лишь сказала:
— Мы рады, что это падение не нанесло твоему здоровью существенного ущерба.
Мужчины, с которыми Мисси познакомили после этого, также не слишком ей понравились. Лысеющий Чарльз Мерсер с круглым животиком поприветствовал девушку чрезмерно крепким рукопожатием, после чего подмигнул ей и развязно проговорил:
— Привет-привет, дорогуша.
— Я тебе не дорогуша, — отрезала Мисси.
Шокированный Чарльз застыл на месте. Тем временем черноволосый и черноглазый Брент Макги — без сомнения, распутник — прошелся по Мисси похотливым взглядом, взял ее руку и медленно ее поцеловал.
— Ну вот, Мелисса собственной персоной — правда, дорогая? — тягуче проговорил он.
Девушка отдернула руку.
— Меня зовут Мисси, а насчет того, что эта персона — моя собственная, нельзя ли объяснить это Фабиану?
По гостиной прокатился изумленный шепот. Затем Джереми Саржент хлопнул в ладоши:
— Правда, мы рады видеть, что с Мисси все в порядке? — он улыбнулся девушке. — Мы с Люси молились за тебя, дорогая.
— Благодарю, брат мой во Христе, — сквозь зубы проговорила Мисси.
— Предлагаю садиться ужинать, — нервно произнесла Люси.
Присутствующие прошли в столовую и расселись за сервированным столом в стиле ампир. Пока все расправлялись с первым блюдом — кукурузным супом, — леди начали пускать Мисси пробные шары.
— Дорогая, это правда, что ты ничего не помнишь? — спросила Люси.
Девушка пожала плечами:
— Все зависит от того, про какое столетие ты говоришь.
Пока Люси переваривала эти слова, Филиппа заметила:
— Ты теперь выглядишь старше лет на пять.
— А ты вообще напоминаешь мне библейского Мафусаила, — ответила Мисси.
Антуанетта хихикнула:
— Как странно — кажется, у Мисси прорезался характер!
Ошеломленные полученным отпором, дамы удержались от дальнейших расспросов и начали тихо переговариваться между собой. Утомленная их обществом, Мисси переключила внимание на главное блюдо — утку в соусе, с рисом и кукурузными оладьями. Пока леди отщипывали от своих порций по кусочку, Мисси жадно набросилась на свою, вызвав этим не один недоуменный взгляд сотрапезников.
Она слушала застольную беседу лишь вполуха, но постепенно ее внимание привлекло то, что за столом наблюдалось четкое разделение по половому признаку. Женщины болтали о таких пустяках, как рецепты приготовления тушеной бамии и последние тенденции в моде, описанные в «Женской книге Годи», тогда как мужчины обсуждали намного более важные вопросы: азартные игры, скачки, местную и национальную политику, но больше всего внимания они уделяли ценам на хлопок.
Постепенно Мисси переключилась с дам на джентльменов. Поедая ореховый пирог, она внимательно слушала обсуждение «Акта о компромиссе» от 1850 года и договоренностей о «правах штатов», принятых недавно в качестве ответной меры.
— Я считаю, что если на Юге отменят рабство, Теннесси следует отсоединиться от Соединенных Штатов, — провозгласил Чарльз Мерсер.
— Я поддерживаю это мнение! — пылко сказал Брент Макги.
— Но ведь такое решение вызовет конфликт с нашими северными соседями, — проницательно заметил Фабиан.
— Если эти трусы попробуют остановить нас, они горько об этом пожалеют! — воскликнул Чарльз, сжав кулак.
