— Работа нелегкая, — добавила Сара, — я заплачу столько, сколько вы скажете.
Он еще раз переступил с ноги на ногу.
— Мисс Моди, она платить мне два доллара в неделю за работу в саду.
Такая низкая цена за несколько часов нелегкой, как ей казалось, работы, поразила Сару. Она подумала, что нужно сказать Моди, чтобы та утроила плату Ребену.
— А что вы скажете о двух долларах в час? — спросила она.
— Прекрасно, мисс, — он широко улыбнулся.
И Сара опять пустилась в путь к старому дому. Ей было жаль семейство Вонзена, особенно хорошенькую молодую женщину, которой нужно растить троих малых детей. Кажется, они горды, эта молодая пара. Может, она сможет найти какую-нибудь работу для жены в новом доме, хотя Эбби и без того держит все в немыслимом порядке.
Вскоре она подошла к старому дому. И опять ее охватило очарование одряхлевшего великолепия; обветшавший от непогоды дом кажется в утреннем свете покрытым живописными пятнами; ветви больших старых дубов колышутся над ним.
Сара вошла в дом и опять стала бродить по комнатам, вспоминая каждый уголок, каждую трещину. Ей очень хотелось работать здесь, и все же она чувствовала, что не совсем готова к этому. Приснившийся утром кошмар — тому доказательство. Пока она попробует помедитировать здесь.
Она вошла в бывшую гостиную, села на пол у стены и попыталась сосредоточиться на своей мантре, но медитировать в этом доме оказалось трудно. Ее тут же отвлек навязчивый крик болотной птицы, стрекот цикад. И воспоминание о кошмаре преследовало ее. Действительно, теперь, когда она неподвижна спокойна, от воспоминаний деваться некуда. Она поняла, что д-р Хоган прав — боль идет за ней по пятам. Гнев и медитация не могут уживаться, и, конечно, ее преподаватель медитации не хотел бы, чтобы она подгоняла естественный ход событий.
Она отбросила попытки медитировать, а вместо этого прислонилась к стене, закрыла глаза и дала волю слезам, думая о Брайане. Ему было шестнадцать, когда он дебютировал как скрипач-виртуоз в симфоническом оркестре. Атланты. После исполнения концерта Брамса публика аплодировала ему стоя. Сара с родителями и Биллом занимали места в первом ряду. В их жизни это были минуты, исполненные гордости; Брайан, светловолосый, красивый, неотразимый в своем официальном костюме, кланялся со сцены, улыбался им.
Два года спустя Брайан окончил среднюю школу и отправился с друзьями в путешествие на велосипедах по Европе. Как истинный романтик, он демонстрировал полное презрение к занятиям у Джульерда. Образование может подождать, сказал он сестре, жить нужно для того, чтобы жить.
А когда он вернулся домой, его ждала повестка. Сара умоляла его уехать в Канаду, но он отказался, посмеявшись над ее страхами.
— Я рискнул, Сара, а теперь армия предъявляет на меня права.
И он был зачислен на службу, а потом… Сара стукнула кулаком по полу, и горькие слезы хлынули у нее из глаз.
— Почему… Ну почему?!
И тогда голос произнес: Не спрашивай, почему.
Сара открыла глаза. Пораженная и взволнованная, она оглядела комнату, по ничего, кроме пустоты, не увидела. Она прислушалась, но ничего, кроме тихих несмолкаемых стенаний ветра, не услышала.
Откуда раздался этот голос? И прозвучал ли он на самом деле или это произнес ее собственный разум, пытаясь успокоить ее?
Она не знала. Но в этот момент испытала такой покой, какого не ведала уже много месяцев.
Она вернулась в дом мисс Эрики в состоянии странной эйфории. Ей казалось, что завтра она сможет заняться медитацией в старом доме. Она все время думала о словах, которые, она, конечно же, слышала на самом деле: Не спрашивай, почему. Не мог ли произнести эти слова темный завораживающий призрак, которого она видела — она убеждена в этом, — вчера? Ей необходимо узнать о старом доме как можно больше! Она чувствовала, что там спрятаны все ответы.
Неподалеку от нового дома к ней присоединился Каспер. Она взяла его на руки и несла, пока они не пришли.
— Где ты был, дружок? — Спросила она, поглаживая кота. — Ты нашел в поле хорошую сочную мышку?
Каспер мурлыкал и смотрел на хозяйку загадочными золотыми глазами.
Когда Сара вошла в кабинет, Моди все еще сидела за письменным столом. Опустив кота на пол, Сара улыбнулась ей несколько натянуто, пытаясь подавить раздражение от того, что та все еще здесь.
— Хорошо погуляли? — спросила Моди.
— Да, прекрасно. И кстати, я наняла Ребена Вонзена сделать кое-что в саду у старого дома.
Моди подняла бровь.
— У старого дома? А разве вы не слышали, что там водятся привидения?
Сара пожала плечами.
— О каждом старом заброшенном доме ходят такие слухи, я уверена. Во всяком случае, я хочу сообщить вам, что мы будем платить за дополнительную работу по два доллара в час.
— Два доллара в час? — изумилась Моди.
Сара чуть вздернула подбородок.
— Да. Работа там трудная. И еще я хочу, чтобы вы платили Ребену за работу в саду по шесть долларов в неделю.
Моди просто рот раскрыла.
— Вас еще что-нибудь интересует? — спросила Сара.
— Ну… нет, мисс, — залепетала Моди, — но вы знаете, большинство черных в наших местах согласятся работать за гораздо меньшую плату.
— Это ведь не означает, что мы должны пользоваться этим, не так ли? — сухо заметила Сара.
Широкое лицо Моди как-то съежилось от возмущения.
— Очень хорошо, мисс, я уверена, что вам лучше знать.
— Благодарю вас.
Когда Сара выходила из комнаты, Моди добавила:
— Кстати, мисс, вы подумали, что делать с вещами мисс Эрики?
Сара обернулась, закусив губу.
— Честно говоря, нет. Но, конечно, я их разберу. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
Моди хитровато улыбнулась.
— Может, я и не должна об этом говорить, но я всегда мечтала о бобровой шубке мисс Эрики. И по завещанию она не оставила мне ничего, хотя, само собой, я ничего и не ожидала.
От такого нахальства у Сары просто окаменела спина.
— Я подумаю.
— Конечно, ее одежда мне не подойдет, — продолжала Моди несколько раздраженно, — мисс Эрика была такая маленькая и хрупкая.
— Возможно, я отдам кое-что Эбби и жене Ребена. Они обе маленькие.
Глаза у Моди стала огромными.
— Вы отдадите одежду мисс Эрики этим… этим цветным?
— Мне кажется, она одобрила бы это, — сдержанно сказала Сара. — А сейчас я не буду больше мешать вашей работе.
Когда Моди повернулась к своим книгам, лицо у нее было весьма хмурое.
