Олимпия приняла ее не менее враждебно, и Сара внутренне содрогнулась, услышав ответ старой девы, хотя та всего-навсего смерила Сару холодным взглядом и ответила Дэмьену деревянным голосом:
— Да.
Дэмьен глотнул белого вина и спокойно объявил:
— Тетя, мы с Сарой хотим пожениться.
Сара прижала руку к губам, а Олимпия резко стукнула чашкой о блюдце. Баптиста же с шумом поставила поднос, метнула в Сару жгучий взгляд и вышла.
Саре показалось, что пол плывет у нее под ногами. Она сделала прерывистый вздох, чтобы успокоиться, и осмелилась взглянуть на Олимпию. Было очевидно, что та поражена до глубины души.
— Ты, конечно, шутишь, племянник, — произнесла она, наконец.
— Зачем мне шутить, тетя?
— Ну… — она запнулась от волнения, — ты же почти не знаешь эту молодую особу.
Дэмьен посмотрел на нее холодно и твердо.
— За последние недели у нас с Сарой было много возможностей хорошо узнать друг друга. К тому же, мы оба уже в таком возрасте, когда люди знают, чего хотят. Свадьба состоится, как только я улажу все формальности.
— Ясно. — Олимпия несколько пришла в себя и улыбнулась бледной улыбкой сначала Дэмьену, а потом Саре. — Что же, поздравляю.
— Спасибо, — одновременно пробормотали Сара и Дэмьен.
— Ты, видимо, обратишься к отцу Андре? — спросила Олимпия.
— Нет, — ответил Дэмьен, — мы не будем венчаться в церкви.
Олимпия машинально перекрестилась, глаза у нее стали огромными.
— Не будете венчаться в церкви! Но Дэмьен, мы же католики. Как ты можешь даже подумать…
— Сара не католичка, тетя, — спокойно прервал ее Дэмьен. — И как вы знаете, я удалился от церкви довольно давно. — Он помолчал и улыбнулся Саре. — Мы предпочитаем устроить небольшую службу в саду. Свадьба состоится, как только я найду священника, который захочет приехать сюда.
— Ну, знаешь! — вознегодовала Олимпия.
От этого возгласа Сара опять содрогнулась. Нельзя, конечно, обвинять старую деву в том, что она разгневалась на его презрительное отношение к религии, в которой он был воспитан. И если Олимпия явно не одобряет выбор Дэмьена, его отказ от традиционного свадебного обряда может только усугубить и без того напряженную ситуацию.
— Мисс Фонтэн, — сказала Сара осторожно, — я с радостью обвенчаюсь с Дэмьеном в католической церкви, но позже. А сейчас мы не хотим ждать.
— Надеюсь, вы оба понимаете, что пока вас не обвенчает патер, вы будете жить в грехе? — пылко вопросила Олимпия.
Дэмьен вскочил, его глаза сверкнули гневом. Схватившись за край стола так, что побелели костяшки пальцев, он заявил голосом, исключающим какие-либо возражения:
— Достаточно, тетя. Я люблю Сару, она будет моей женой и перед законом, и перед Богом. Если у вас есть возражения, я могу устроить вас где-нибудь в другом месте, где мое присутствие и присутствие моей жены не будет для вас источником страданий.
— Дэмьен! — воскликнула Сара, испугавшись этих угроз.
Но он только кинул на нее повелительный взгляд, затем повернулся спиной к тетке, дрожащей от обиды.
— Так как же, тетя? Клянусь, вы ни в чем не будете нуждаться, но жить у меня в доме и говорить дурно о моей невесте я вам не позволю. Выбирайте — либо вы благословляете нас, либо я нахожу для вас другое пристанище.
Некоторое время Олимпия, видимо, боролась с собой и, наконец, произнесла сдавленным голосом:
— Прими мое благословение, Дэмьен.
Затем, ни на кого не глядя, отшвырнула салфетку, неловко поднялась и выбежала из комнаты.
Подождав, пока Олимпия уже не сможет ее услышать, Сара умоляюще посмотрела на Дэмьена и сказала:
— Тебе не кажется, что ты был несколько суров?
Он твердо покачал головой и подошел к ней.
— Нет, не кажется. Она должна смириться с нашим браком.
— Конечно. Но ты говорил с ней так резко. Она крайне огорчена.
— Знаю, но мне некогда подготавливать ее с осторожностью. Кроме того, она очень давно пользуется моим покровительством.
— Но ты ведь не собираешься на самом деле выгонять ее? — озабоченно спросила Сара.
Он взял ее за подбородок.
— Выгоню, если она не признает тебя моей женой. — Глядя, как она побледнела, он пригнулся и поцеловал ее быстро и властно. — Не тревожься, Сара. Я куплю ей дом в городе и помещу на ее имя солидную сумму. У нее в Меридиане много друзей, ей там будет хорошо.
— Но все-таки выгнать родную тетку…
— Надеюсь, до этого не дойдет. — Он улыбнулся через силу. — Когда она узнает о ребенке, она придет в восторг и забудет все свои сомнения.
— Нет, давай пока не будем говорить ей о ребенке, — грустно вставила Сара, — хватит с нее, бедной, потрясений.
— Верно, — согласился он, рассмеявшись. — А я, милая, поеду в город за брачной лицензией и поищу священника. Пока меня не будет, не начнешь ли ты шить себе свадебное платье? Белая гладь, которую я купил, для этого вполне годится, а? — И подмигнув, добавил: — Поспеши, любовь моя, ибо я обещаю, что времени для шитья у тебя будет мало.
— Хорошо, — ответила она с улыбкой.
Он еще раз поцеловал ее и вышел. Через минуту вошла Баптиста с подносом и стала молча убирать посуду. Сара сочла за благо удалиться, поскольку ощущала всю силу неприязни негритянки. Но когда она подходила к двери, с изумлением увидела спешно входящую Олимпию со швейной корзинкой в руках.
— Итак, Сара, — сказала та с решительным самообладанием, — раз Дэмьен торопится со свадьбой, нужно садиться за работу. У меня есть выкройки, может быть, они подойдут, — то есть, не принесете ли вы материал, который купил Дэмьен?
— Конечно. Как мило с вашей стороны, — улыбнулась Сара.
Олимпия не улыбнулась в ответ, но она была вежлива, деятельно помогала Саре, и они весь день кроили простое платье прямого фасона, сметывали швы и подгоняли его по фигуре.
За обедом Дэмьен объявил:
— Я все уладил с лицензией и нашел священника, который нас обвенчает через два дня — это преподобный Тэрнер из пресвитерианской церкви. Он недавно переехал сюда из Теннеси, и теперь он будет объезжать своих прихожан.
Сара встретила сообщение с улыбкой, Олимпия стоически кивнула.
— Значит, Сара, — сказала она, — нужно поспешить с шитьем, не так ли?
Сара подумала про себя, что хорошо бы как-то разрядить напряженную атмосферу за столом.
Вечером Дэмьен и Сара встретились в салоне. Он развел огонь в камине. Снизу доносились звуки фортепьяно — на этот раз Олимпия играла фостеровскую «Приди туда, где спит моя любимая».
