У соседней квартиры возился с ключами Шадрухин.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, проходя мимо него.
— Здравствуйте, — удивленно ответил мне мужчина, провожая меня взглядом и мучительно вспоминая, где он мог меня видеть.
Стараясь сохранять полное спокойствие, я медленно спустилась по лестнице, вышла на улицу и миновала ставший теперь для меня опасным двор.
Только в машине я смогла наконец перевести дух и расслабиться. Впереди был разговор со Скляренко, а, значит, мне не помешало бы собраться с мыслями. В который раз за это хлопотливое утро я бросила взгляд на часы. Успеваю. Я завела свою «девятку» и медленно поехала к месту встречи. Чтобы немного обдумать сложившуюся ситуацию, я свернула на объездную. Это хоть и удлинило мой путь к цели, но позволило без лишних волнений и стояния в пробках прибыть на место.
* * *
— Опаздываете, — укорил меня Скляренко, когда я вошла в «Трактир на Московской».
Конечно, это я и без него успела заметить, но не нужно сбрасывать со счетов то, что я женщина, а значит, имею право на пять минут опоздать. Я снова бросила взгляд на часы и добавила про себя: или на десять.
В трактире еще было то вяло-обыденное время, когда практически все столики пусты, народ, жалея свои кровные и совершенно не заботясь о желудках, на своем рабочем месте поедает обед всухомятку, давясь и мечтая о том, когда стрелки часов доползут до шести и все они как по команде сорвутся с места кто домой к своим благоверным, а кто вот в этот самый трактир, чтобы оторваться за бесцельно прожитый день, опять же, не жалея свои желудки. Но теперь заведение, которое мне уже однажды довелось посетить, причем с тем же спутником, было пустынно, как интернет-кафе на железнодорожной станции N-ного километра маршрута Уренгой—Муравленко во время снежной бури, продолжающейся третью неделю.
— Я никогда не опаздываю, — твердо возразила я Сергею Сергеевичу. — Лишь изредка задерживаюсь.
И хотя в помещении было пустынно, как на футбольном поле после матча, Скляренко выбрал столик у самой акустической колонки, с помощью которой двусмысленно намекала на свои наклонности солистка группы «Тату». Мне пришлось сесть напротив детектива с ямочками на щеках, и я, конечно же, оказалась прямо под той самой треклятой колонкой. Поморщившись после очередного завывания безголосой певицы, заметила, как это порадовало моего улыбчивого коллегу. По-моему, он решил отыграться за прошлую мою неучтивость. Ладно, гражданин хороший, посмотрим, кто будет смеяться последним.
— Надеюсь, сегодня вы не будете заказывать омаров с лимоном. Заметьте, на этот раз не я вас пригласил, — изо всех сил старался язвить Скляренко. Получалось у него слабо, балла на три.
— Не люблю повторяться, — ответила я ему в тон и стала внимательно изучать меню.
Краешком глаза я наблюдала, как Сергей Сергеевич ерзает на своем стуле, словно ожидая стартового выстрела, чтобы бежать по своим делам. Это меня крайне позабавило, и я злорадно решила не торопиться с выбором обеденного блюда. Меню было изучено от корки до корки, Скляренко недовольно буравил вилкой стол, а я все медлила.
— Так что вы решили по поводу моего предложения? — не выдержав паузы, спросил Сергей Сергеевич.
Я захлопнула меню и, томно произнеся: «Терпение, мой друг», подозвала официантку.
Конкурент нервничал, совершенно забыв о профессионализме, выдавая себя с потрохами. Мне это нравилось. Раздосадовало только то, что официантка оказалась расторопной и довольно быстро подала заказанный обед. Но я осталась на нее не в обиде, поскольку котлеты по-киевски источали аромат крайне заманчивый, а спагетти были в меру политы кроваво-красным кетчупом.
— Надеюсь, теперь вы удостоите меня ответа? — дождавшись, когда я попробую блюдо, вновь выдал свое нетерпение Скляренко.
— Безусловно, я давно уже готова его дать, — как ни в чем не бывало заявила я. — Дело в том, что со вчерашнего дня мне много пришлось думать о вашем предложении, и я приняла решение: те доказательства, о которых вы так настойчиво говорили в прошлый раз, вы мне отдадите… — Я перегнулась к нему через стол и голосом совы из мультфильма закончила: — Без-воз-мезд-но.
Если принять во внимание, что глаза у Скляренко сразу округлились и выразили полное непонимание, я сделала вывод: Сергей Сергеевич такого не ожидал.
— Вы в этом уверены? — растерянно спросил он.
— Предполагаю, — откликнулась я.
Скляренко замер, откинулся на своем сиденье и, переварив информацию, разразился громким смехом. Настолько громким, что скучающая у стойки бара официантка вздрогнула, сбросив с себя сонное оцепенение, а со служебного входа высунулась заинтересованная голова в белом колпаке.
— Я понял: это вы так пытаетесь шутить, — сквозь смех предположил мой собеседник. — Надо сказать, не слишком удачно у вас получается.
Как же мне захотелось плеснуть в его довольную физиономию томатным соком, заманчиво стоящим на столе, причем в динамике в тот момент Земфира так кстати предлагала: «Хочешь, я убью соседей?» Я с трудом подавила в себе возникшее желание.
— Сами подумайте, зачем мне покупать доказательство наличия или отсутствия алиби у Шадрухина, если таковое совершенно спокойно лежит у меня в сумке. И, заметьте, совершенно бесплатно.
Смех внезапно прекратился.
— Вы блефуете, — насторожился Скляренко. — Кроме меня, свидетелей не было.
Я пожала плечом и с полным равнодушием на лице стала наблюдать за недавно вошедшим в трактир молодым человеком. Он уселся прямо напротив меня и, пока официантка не принесла ему меню, поедал меня глазами. Если честно сказать, этот юноша яркой внешностью не отличался, даже, наоборот, как бы растворялся в окружающей среде. Сергей Сергеевич вновь заерзал на стуле, проявляя тревогу. Похоже, эти двести долларов ему очень нужны.
— Вам неоткуда взять эти доказательства, — заявил он, стараясь выглядеть уверенным в себе, хотя особой уверенности в его голосе уже не было. Я улыбнулась парню напротив, и тот расцвел, просияв всеми своими тридцатью двумя зубами. Боковым же зрением мне прекрасно было видно, как это нервирует Скляренко.
— Я не верю, иначе зачем вам было сюда приходить, — продолжал он свой монолог.
Мне пришлось оторвать взгляд от соседнего столика и удивленно посмотреть на своего собеседника. Я изо всех сил постаралась показать своим взглядом, как меня удивляет его непонятливость. По-моему, это вышло убедительно. Словно сделав одолжение, я поставила сумочку на стол и стала в ней рыться. Два записывающих устройства, заранее мною приготовленные еще дома, лежали на самой поверхности, под рукой, словно просясь: достань меня, это так просто. Но я не разделяла их мнения, долго гремела косметикой, чтобы незаметно для моего коллеги щелкнуть кнопкой на одном из них. Проделав эту несложную операцию, я достала второй и, положив на стол, включила воспроизведение. Кассета уже была перемотана на нужное место, и голос Орловой сразу пылко, с нотками истерики стал кричать:
