Храм. Карл поднял глаза на дом. А он идет с дарами. Процессия, медленно петляя, тихими торжественными шагами подходит к храму. Дары, священный предмет, несут, крепко зажав в руках.
Тут ему стало смешно. Его коричневый бумажный сверток, перевязанный бечевкой, – священный предмет? Во всем его трактате не было ни слова о святости. Он был слишком спокоен, слишком интеллектуален, чтобы стать объектом поклонения. Слишком безжизнен.
Но жизнь существовала, она окружала его со всех сторон в ночи. Звезды, загоравшиеся на небе. Они были живые. Ветер и деревья. И едва различимый, тонкий желтый световой контур посередине темной стены. Очерк окна Барбары. И конечно, он сам был живой. По крайней мере в каком-то смысле.
Карл вошел в дом. Ощупью поднялся по лестнице на второй этаж. Да, он живет. Особенно в последнее время. С той самой минуты, когда, стоя на берегу под ярким солнцем, он смотрел на девушку, плескавшуюся в воде. С тех самых пор он чувствует себя особенно живым. Но какой в этом был смысл, он не знал. В чем-то это было для него тайной.
Он подошел к двери Барбары и постучал.
Дверь отворилась.
– Входи, – сказала Барбара.
Карл помешкал.
– Ладно.
– Входи же!
Он медленно перешагнул порог. Барбара закрыла за ним дверь. Остановившись посреди комнаты, он робко озирался.
– Как здесь красиво.
– Спасибо. – Барбара прошелестела мимо. Ее лицо и волосы сияли, отражая свет лампы в углу. Как будто она сделала прическу. На ней была блузка в цветочек и черные слаксы. И босоножки. Карл бросал на нее взгляд за взглядом, пока она двигалась по комнате, поправляя что-то в одном месте, потом в другом.
– Правда, очень красиво.
– Клади свою книгу.
– Хорошо. – Он положил рукопись на столик у кровати. Барбара украсила комнату кусками материи разных цветов. Смотрелось богато и красиво. Карл робко присел на краешек постели.
– Я прямо в себя прийти не могу. Драпировки. Картины. И цветы.
Барбара стояла у окна. Побарабанила по стеклу пальцами.
– Холодно снаружи, да? – На стекле собралась влага. Она задернула шторы.
– Да. Там холодно. – Карл развернул манускрипт. Коричневую бумагу и бечевку сложил на пол. Барбара казалась спокойной и сдержанной. И молчаливой.
– Я не брошу этот мусор здесь. Заберу с собой, когда буду уходить. Не хочу портить комнату.
– Здесь не так уж красиво. – Барбара села напротив него, в кресло.
– По-моему, здесь великолепно.
– Спасибо. – Она коротко кивнула.
Карл сел спиной к стене, раскладывая бумаги. Пружины под ним скрипнули. Он скорчил гримасу.
– Не обращай внимания. Они всегда так.
– Ладно. – Он устроился поудобнее. – Начинать?
– Уже?
Он моргнул.
– Ну, я…
Вдруг Барбара вскочила. Схватила два маленьких стаканчика с комода и принесла их на столик у кровати. Из какого-то угла комнаты достала бутылку вина и откупорила ее.
– Что это? – спросил Карл.
– Бургундское.
– А.
– Ты не любишь бургундское?
– Я… – Карл помешкал.
Барбара опустила бутылку.
– В чем дело?
Карл не знал. Он пробовал найти причину, но все его мысли перепутались, в голове стоял туман.
– Извините. Да, я выпью немного. Спасибо большое.
Барбара наполнила оба стаканчика и закрыла бутылку пробкой. Подала Карлу его стакан.
Карл сделал глоток.
– Приятное.
– Да. Это хорошее вино. – Барбара снова села. Оба сидели молча, потягивая из своих стаканов, ни один не заговаривал первым. Наконец Карл пошевелился.
– Что ж, наверное, я все же начну.
– Прекрасно.
– Вы – вы ведь хотите послушать? Я не хочу навязываться. Уже немного осталось.
– Конечно, я хочу, чтобы ты мне почитал. Я ведь сама просила тебя об этом. Забавный ты, Карл.
Карл взял свои бумаги. В комнате было темновато. Только небольшая лампа горела в углу. От этого краски на драпировках и картинах выглядели еще сочнее и глубже. Комната была очаровательна, но читать было трудно. На Барбару свет тоже почти не падал. Ее глаза казались большими и темными в полумраке.
Карл улыбнулся ей.
– Ну, поехали.
Барбара откинулась на спинку кресла, скрестила ноги. Руки сложила на коленях. Карл почувствовал, как его сердце забилось чаще. Начав читать первую страницу заключительной части своего трактата, он с изумлением обнаружил, что его голос сел и слегка охрип.
Почитав немного, он заметил, что Барбара, кажется, нервничает. Он опустил страницу.
– Что такое?
Барбара встала.
– Я тебя почти не слышу. Подожди. – Она подошла и села на кровать рядом с ним. Скрипнули пружины. Карл почувствовал, как провис матрас.
– Слабовата, да? – пробормотал он смущенно. И отодвинулся подальше. – Извините, у меня, кажется, сел голос.
– Ничего страшного. Продолжай. – Барбара вытянулась на кровати, прижавшись плечами к стене. Карл бросил на нее взгляд. И продолжал читать.
Слушая голос Карла, Барбара чувствовала, как ее клонит ко сну. Прижавшись к стене, она слышала тихий, напряженный шепот, который исходил от него, пока он сидел, склонившись над своей рукописью, лежавшей у него на коленях. Слова теряли смысл, сливаясь вместе до полной неразличимости. Но это не имело значения.
Она наблюдала за ним сонными глазами. Лицо Карла было серьезно, сосредоточенно, губы двигались. Эти странички так много значили для него. Он так долго трудился над ними. Читая, он сжимал страницу обеими руками, точно боялся, как бы с ней не случилось что-нибудь, как бы она не улетела и не затерялась.
– Для тебя это так важно? – внезапно спросила она.
Карл вздрогнул.
– Что? – Он опустил страницу.
– Твой доклад так важен для тебя? Ты так крепко его держишь.
Карл обратил внимание на свои руки.
– И правда.
– Я не имела в виду, чтобы ты перестал. Читай.
– Нет. Горлу надо немного отдохнуть. – Он положил страницу, с которой читал, к остальным, на колени. Она обратила внимание, как он постарался обращаться с ними как можно небрежнее. Как будто ему все равно.
– Я вовсе не хотела тебя критиковать. Просто спросила. Мне было интересно, что творится у тебя в голове.
Карл задумался о том, что у него там происходит, но, похоже, ответа не нашел.
