– Теперь у тебя есть жена и ребенок, – продолжил Фергессон. – У тебя появилась ответственность, которой не было прежде. Впереди у тебя большое будущее, если, конечно, ты приложить все усилия и будешь усердно трудиться.
– Конечно, – еле слышно поддакнул Хедли.
– Разумеется, – непреклонно продолжал Фергессон, – теперь у тебя больше расходов. В наши дни вырастить малыша – дорогое удовольствие. Медицина, одежда, еда – все особенное.
Элис слегка усмехнулась.
– Тоже мне авторитет, – сказала она негромко, чтобы муж не услышал: незачем было задевать его самолюбие.
– Я понимаю, – согласился Хедли и постучал по бумажнику. – Уже приходится ужиматься.
– Ты зарабатываешь двести пятьдесят в месяц, – сказал Фергессон, – плюс пять процентов. Управляя «Современными», ты будешь проводить больше времени в конторе, а не внизу, выезжать к людям на дом… Возможно, твои фактические продажи сократятся.
– Думаю, да, – выдавил из себя Хедли.
Фергессон посмотрел на свои руки и раскинул мозгами.
– Я не могу платить больше трехсот. Что касается комиссионных, я буду забирать пять процентов с твоих продаж и отдавать тебе ровно один процент от валовой прибыли магазина. Я имею в виду только товары на комиссии… сюда не входят радиолампы, иголки для проигрывателей и ремонт.
– Понятно, – быстро сказал Хедли.
– Это означает, что тебе не придется конкурировать с Уайтом и Тампини: пусть они из кожи вон лезут, пока ты будешь подпирать стены. Это очень выгодное предложение… В конечном счете ты сможешь зарабатывать больше, но тогда тебе придется по-настоящему вкалывать. А если залучишь девчонку, может, школьницу… Придется позвать кого-нибудь, чтобы подметала и убирала: ты же не можешь сам с этим возиться.
– Конечно, я знаю.
– Как ты на это смотришь? – воинственно спросил Фергессон. – Я знаю, три сотни – не бог весть что, но к Рождеству один процент от валового дохода должен сложиться в кругленькую сумму.
– Звучит прекрасно.
– Ну, и слава богу, – прошептала Элис и встала со вздохом облегчения. – Как я рада, что все закончилось.
– Ты о чем? – в бешенстве рявкнул Фергессон. – Чертовы бабы, расселись тут, словно ведьмы, – вы сами все это подстроили!
Стюарт Хедли и его жена медленно шли домой по темным и теплым улицам. Над головой, в просветах между облаками, мерцали звезды. Легкий ночной ветерок шевелил листья сакур на Хай-стрит. Тянулись ряды неосвещенных и безмолвных домов: входные двери оставили открытыми, чтобы впустить свежий воздух. Эллен сжимала в руках узелок с запеленатым Питом и набором для кормления.
– Ну что? – сказала Эллен. – Что ты скажешь?
– Похоже, я получил работу.
– Ну и… что ты об этом думаешь? – Она тревогой прижалась к мужу и стиснула его руку. – Скажи, что ты чувствуешь, Стюарт: ты рад? Ты ведь этого хотел?
Роясь в мозгу, Стюарт Хедли искал ответ. Он представил себя директором магазина «Современные телевизоры»: это не фантазия, а реальность. Завтра утром он откроет магазин уже как его директор. Джек Уайт, Джо Тампини, Олсен, и если у них будет девушка, то она тоже – Хедли будет руководить ими всеми. Ответственность, положение, власть над другими… Магазин был тем податливым объектом, который он мог видоизменять и трансформировать, как сочтет нужным.
Хедли задумался о мире за стенами магазина. О безграничном хаосе изменчивых форм… Снаружи не на что было опереться: лишь зябкая тьма да тусклый свет далеких звезд, до которых не дотянуться. Магазин же был аккуратным маленьким космосом – упорядоченным прочным параллелепипедом, вокруг которого неслась вихрем бессмысленная адская вселенная.
Внезапно Хедли испугался: он не мог остаться за пределами магазина. Даже идти по темным тихим улицам с женой и сыном было слишком опасно, чересчур рискованно. Мир неуправляем. Ни на что нельзя полагаться… куда бы ни шел Стюарт, почва уходила из-под ног, погружая его во тьму.
В памяти всплыла яркая картинка: он открывает магазин ясным летним утром. Свежий влажный воздух, запах ночной росы, сверкающие машины и тротуары. Секретарши торопятся; бизнесмены натягивают тенты; негр сметает мусор в канаву; шум голосов и оживление – город просыпается и приступает к ежедневному суетливому ритуалу. Кофе из «Здорового питания»… Телефонные звонки… Олсен недовольно садится в грузовик с приборами, сданными в ремонт.
– Конечно, – в отчаянии сказал Хедли и ускорил шаг: темнота пугала, напоминая о той ночи с Маршей, пустынной дороге, припаркованной машине, сверчках. Гнетущее, абсолютное одиночество и уныние. – Пошли домой, и завалимся на боковую – мне завтра рано вставать.
– Холодно, – Эллен поежилась, прижимаясь к нему, и тоже поспешила, чтобы не отстать. – Понеси немного Пита.
Хедли взял у нее ребенка: тот порывисто зашевелился, но не проснулся. Холодные звезды над головой с каждой минутой казались все дальше – с такой огромной вселенной одному человеку не совладать. Хедли удивился, как он вообще мог отважиться на подобную авантюру: бесплодная и враждебная вселенная простиралась до бесконечности, полностью равнодушная к человеческим заботам. Даже сейчас он тосковал по хорошо знакомому магазину: его построили люди, он был управляемым. И это единственный мир, открытый для него, Хедли. Ему не терпелось погрузиться туда целиком и с благодарностью оградиться им.
– Я рада, – запыхавшись, сказала Эллен. – Все кончилось хорошо… Это так чудесно.
Хедли не слушал. Его страх усилился: он боялся себя, боялся того, что мог совершить. Он мог уничтожить самого себя – неожиданно, безрассудно взорваться и разрушить свой безопасный мирок. В архаичной ярости разбить вдребезги, развалить, разломать тот единственный мир, где он мог существовать.
В мозгу Хедли таились силы, способные его разрушить: в нем скрывалась возможность, способность уничтожить самого себя и свою крохотную вселенную. Как он делал прежде, всю свою жизнь. В этом не было ничего нового: он всегда носил это в себе. В любой момент Хедли мог разорвать себя на мелкие клочки. Именно это внушало страх, именно поэтому вселенная казалась такой пугающей и зловещей.
Хедли мог снова ворваться в бескрайние враждебные пределы, пытаясь что-то отыскать, ухватиться за что-то смутное и неопределенное, чего он на самом деле никогда не сумеет найти, до чего не дотянуться его шарящим рукам.
– Не спеши так, – запыхавшись, попросила Эллен, которая поспешала за ним, стараясь не отставать. Она внимательно прислушивалась к голосу мужа, силясь понять, о чем он думает.
– Я так рада, – сказал Эллен, в отчаянии догоняя его. – Я хочу, чтобы ты был счастлив: хочу, чтобы ты получил все, что тебе нужно. Разве это не чудесно? Все это… наконец-то закончилось.
Хедли не ответил.
– Знаешь, – с трудом выговорила жена тонким, умоляющим голоском, – мне кажется, я еще никогда в жизни не была такой счастливой. Что ты об этом думаешь? Разве это не чудесно?
