После того как Гвен начала подрабатывать два дня в неделю в Сан-Ансельмо, их семейный доход приблизился к двумстам долларов в месяц. Вполне достаточно для семьи молодоженов. Но для Хьюмов двести долларов ничего не значили. Фэй платила своему аналитику примерно такую же сумму. А ведь были счета за электричество и другие услуги. Деньги, которые обеспечивали их образ жизни. «И теперь она хочет, чтобы я проверил все квитанции за этот месяц, – подумал Натан. – Мне придется учесть каждый чек. Увидеть размах ее тщеславия и бесполезные траты, узнать о купленных вещах, в которых они не нуждаются…»
Как-то раз они с Гвен приехали на ужин к Хьюмам, и он заметил, что Фэй отдала собаке большой кусок мяса с костью, который она разморозила вместе с остальным набором для стейка. Тот просто не помещался на гриль для барбекю. Едва сдержав возмущение, Нат спросил ее, почему она не вернула этот отличный кусок мяса в холодильник, чтобы использовать его на следующий день. Фэй с недоумением взглянула на него и сказала:
– Я не терплю остатков. Супов и каш на дне кастрюль. Все, что остается после ужина, идет в миску собаки. А то, что она не ест, выбрасывается в мусор.
Он видел в ведре на кухне копченые устрицы и остатки артишоков. Собака их не ела.
Отогнав от себя воспоминания, Натан решил поддержать разговор.
– При каждой оплате счетов сохраняйте корешки от квитанций.
– Да, я стараюсь это делать, – ответила она. – Иногда у меня бывает так, что сумма выписанных чеков превышает мой банковский счет на двести-триста долларов. Но эти чеки всегда оплачиваются и никогда не отсылаются обратно. Просто меня ставят в известность и все. Они знают, что я верну им эти деньги. Бог мой! Если бы они не приняли хотя бы один чек, я больше не стала бы иметь с ними дела. Я подняла бы такой скандал, что они запомнили бы его на долгие века.
– Если у человека заканчиваются деньги на счете, банк обязан отсылать его чеки назад, – сказал Натан.
– Почему?
– Потому что так положено.
– Положено? – со смехом спросила она. – Куда положено? И кем положено? Вы хотите сказать, что это правило распространяется на всех? И даже на меня?
Он пожал плечами и вновь погрузился в молчание.
– Что это вы затихли? – спросила Фэй.
– Конечно, вам они простят любые промахи, – проворчал Натан. – Но если я превышу счет хотя бы на десятку, они отошлют мой чек обратно.
– И знаете почему? – спросила она.
– Почему?
– Потому что они не знают вас. Они никогда не слышали вашего имени.
Он повернулся и посмотрел на Фэй. Ее лицо было серьезным. Она внимательно следила за дорогой.
– Ладно, – с жесткой иронией ответил Натан. – Это просто моя цена за статус «пустого места». За то, что я не являюсь заметной персоной в обществе.
– А знаете, почему я – заметная персона в нашем обществе? – спросила Фэй. – Я делаю для него больше, чем кто-либо другой. Когда местные активисты решили избавиться от директора начальной школы, я поехала в Сан-Рафаэль, наняла адвоката, и он, полистав законы, нашел, что директора Пэнса можно уволить вопреки трудовому договору. Нам было предложено шесть или семь способов.
– Я рад за вас, – хмыкнув, произнес Натан.
– Не нужно иронизировать. В свое время я составила петицию об устройстве уличного освещения и распространила ее среди местного населения. Когда мы переехали сюда, в Дрейкз-Лендинг не было ни одного фонаря. Я столкнулась с разобщенностью общества, и мне пришлось собирать вокруг себя активных людей. И именно благодаря нашим усилиям старую пожарную станцию разобрали и построили новую.
– У меня просто нет слов, – съязвил Натан.
Она бросила на него быстрый взгляд и спросила:
– Почему вы так говорите?
– Если верить вам, то это вы и только вы насадили здесь плоды цивилизации.
– А чем вы так возмущены?
– Я не возмущен, но мне не нравится, что вы приписываете себе все достижения местного муниципалитета.
Фэй не стала отвечать на его выпад. Казалось, что она немного поникла. Однако позже, когда «Бьюик» свернул на усаженную кипарисами подъездную дорожку, она сказала:
– Вы зря ополчились на меня. Я знаю, как вы относитесь ко мне. Вы думаете, что я легкомысленная эгоистка, безразличная к жизни других людей. Но я действительно немало потрудилась для процветания Дрейкз-Лендинг. А вы что сделали для этого края с тех пор, как переехали сюда?
Фэй произносила слова с подчеркнутым спокойствием, но было видно, что она расстроена.
– Ну же? Я жду вашего ответа.
«Чарли не ошибся, – подумал Натан. – Он говорил о ней правду. По крайней мере верно то, что Фэй ведет себя как трехлетний ребенок. Ее нахальная самоуверенность граничит с детским простодушием. Но тогда почему я здесь?»
– Хотите вернуться? – спросила Фэй.
Остановив машину, она включила заднюю скорость, визжа тормозами промчалась по дорожке, лихо развернула машину и при повороте едва не сбила столб с почтовым ящиком. Натан автоматически напрягся, ожидая удара.
– Я отвезу вас обратно, – заявила она. Свернув на трассу, Фэй переключила скорость. – А то получается, что вы не хотите, а я заставляю вас помогать мне. Между прочим, вы сами согласились.
Натан сказал так, как если бы разговаривал с рассерженным ребенком:
– Фэй, давайте поедем к вам и разберемся со счетами.
К его удивлению, она сердито закричала:
– Да при чем тут счета? Пошли вы к черту! Ее голос дрожал. Эти счета мне и даром не нужны. Плевала я на них с высокой колокольни. Чарли когда-нибудь вернется и оплатит их. Меня они не касаются. Я просто хотела, чтобы вы приехали и избавили меня от одиночества. Бог мой!
Она была готова расплакаться.
– Чарли в госпитале уже больше месяца, и я схожу ума, сидя дома одна. Меня бесит такая жизнь. Со мной лишь капризные дети и мой слабоумный брат. Тоже еще фрукт, я вам скажу…
Фэй говорила с таким отчаянием, с такой эмоциональной и физической опустошенностью, что он был потрясен. Этот крик души не вязался с ее ухоженным видом, с ее стройным, легким и немного неразвитым телом. Затем она зашлась хриплым и надрывным кашлем. Казалось что рядом с ним сидел мужчина.
– С некоторых пор я выкуриваю в день по три пачки «LM», – пояснила она. – Бог мой! Я никогда в жизни не курила так много! Неудивительно, что я теряю вес. Кошмар!
В ее голосе появились нотки сарказма.
– За что я плачу три сотни в месяц этому захолустному психиатру? Этой ослиной заднице…
– Успокойтесь, Фэй, – сказал Натан. Сейчас мы поедем к вам, посмотрим счета, выпьем чего-нибудь крепкого или по чашке кофе, а затем я вернусь к своим занятиям.
