Собственно, перед Рахмаэлем, на его взгляд, стояла одна задача. А именно: вызволить Фрею Холм с Китовой Пасти и вернуть в целости и сохранности на Терру.
Восемнадцатилетнее путешествие, одиссея на борту «Омфала», столь успешное изучение древнегреческого, что он уже мог прочесть в оригинале «Вакханок» Еврипида, – все эти детские фантазии увяли под гнетом реальности и борьбы, кипящей не в далеком будущем, а сейчас, на терминалах шести тысяч станций «Телпора» на Китовой Пасти.
– Sein Herz voll Hass geladen
[47]
, – сказал Хорст Бертольд Рахмаэлю. – Вы говорите на идише? Понимаете?
– Немножко говорю, – сознался Рахмаэль, – но это немецкий. «Его сердце отягощено ненавистью». Откуда это?
– Гражданская война в Испании, – ответил Бертольд. – Из песни интернациональных бригад. В основном немцев, в 1930-х покинувших Третий рейх, чтобы сражаться в Испании против Франко. Полагаю, они были коммунистами. Но они сражались с фашизмом в самом начале и были немцами. Так что всегда существовали «хорошие» немцы, и этот парень, Ганс Баймлер, автор песни, ненавидел нацизм и фашизм на всех их стадиях, в любых формах и проявлениях. Мы тоже боролись с нацистами, мы – «хорошие» немцы, verges’ uns nie
[48]
. Не забывайте нас, – спокойно и тихо повторил Бертольд. – Потому что мы вступили в битву не в 50-х или 60-х, а в самом начале. Первыми, кто дрался насмерть, убивая и погибая от рук нацистов, были…
Немцы.
– На Терре не должны забыть об этом, – говорил Бертольд Рахмаэлю. – И, надеюсь, люди не забудут тех, кто в эту минуту уничтожает доктора Зеппа фон Айнема и его нелюдей-союзников. Скажем, Теодориха Ферри, его босса… кстати, американца. – Он улыбнулся Рахмаэлю. – Но есть и «хорошие» американцы, несмотря на атомную бомбу, сброшенную на японских женщин, детей и стариков.
Рахмаэль молчал, не находя слов.
– Ладно, – заключил Бертольд. – Мы свяжем вас с экспертом по новейшему оружию. Чтобы подобрать вам экипировку. И желаю удачи. Надеюсь, вы вернете мисс Холм. – По его лицу снова скользнула улыбка, и он занялся другими делами.
Мелкий чиновник ООН потянул Рахмаэля за рукав.
– Мне приказано заняться вашей проблемой, – пояснил он. – С этой минуты положитесь на меня. Скажите, мистер бен Аппельбаум, каким типам современного оружия (я не говорю об оружии прошлого месяца и тем более прошлогоднем) вы отдаете предпочтение. И как давно вы проходили неврологический и бактериальный…
– У меня нет ни малейшего военного опыта, – сказал Рахмаэль. – И никаких антиневро– и бактериологических модуляций.
– Тем не менее, мы можем помочь вам, – сказал мелкий чиновник ООН. – Есть определенные типы экипировки, с которыми нужно уметь обращаться. Впрочем… – он сделал пометку на планшетке, – восемьдесят процентов «железа» для вас действительно бесполезны. – Он ободряюще улыбнулся. – Но это не должно нас обескуражить, мистер бен Аппельбаум.
– Не беспокойтесь, – мрачно сказал Рахмаэль. – Значит, меня все-таки телепортируют на Китовую Пасть.
– Да, в течение часа.
– Нетелепортированный человек станет телепортированным, – пробормотал Рахмаэль. – Вместо того чтобы пережить восемнадцать лет на борту «Омфала». Смешно.
– Ваши моральные принципы не осуждают применение нейротропного газа? – осведомился чиновник. – Или вы предпочитаете…
– Все, что угодно, лишь бы вернуть Фрею, – сказал Рахмаэль. – Все, кроме фосфорного оружия и напалма, которыми я отказываюсь пользоваться, равно как и размягчителями костного мозга, – от этого увольте. Но я согласен на свинцовые пули и старомодное стрелковое оружие. Я принимаю его вместе с лазерно-лучевым вооружением. – Он вообразил себе массу оружия, взятых с собой Глэйзер-Холлидеем, этим профессионалом высшей категории.
– У нас есть кое-что новенькое, – сказал чиновник, сверяясь со своей планшеткой, – и весьма многообещающее, если верить ребятам из департамента обороны. – Это искажающее время устройство, которое создает поле, коагулирующее…
– Просто дайте его мне, – перебил Рахмаэль. – И доставьте нас куда надо. К ней.
– Непременно, – подхватил чиновник из ООН и быстро повел Рахмаэля по служебному коридору к скоростному эскалатору, ведущему вниз, в Архивы наступательного вооружения.
Возле одного из филиалов «Тропы Хоффмана» из такси-«летяги» вышли Джек и Рут Макэлхаттены с двумя детьми, следом за ними робот катил тележку с семейным багажом, состоявшим из семи пузатых чемоданов (допотопных и в большинстве своем заимствованных у друзей). Все они вошли в маленькое современное здание, являвшееся для них конечным пунктом на Терре.
Подойдя к конторке, Джек Макэлхаттен поискал глазами обслуживающего клерка. Ну и дела, стоит решиться на Большой Поступок, как они изволят прервать работу ради чашечки кофе!
К Джеку подошел солдат ООН в форме и при оружии, нарукавная повязка удостоверяла его принадлежность к отборной дивизии УАР.
– Что вам угодно?
– Черт побери, мы пришли, чтобы эмигрировать, – сказал Макэлхаттен. – У меня есть поскреды. – Он полез за бумажником. – Где тут у вас формуляры, которые необходимо заполнить, после чего нам полагаются уколы и…
– Сэр, вы следили за информационными сообщениями последние сорок восемь часов? – вежливо осведомился солдат.
– Мы упаковывались, – вмешалась Рут Макэлхаттен. – А в чем дело? Что-нибудь случилось?
Как раз в этот миг Джек посмотрел в раскрытую заднюю дверь и увидел пресловутые врата «Телпора». При этом его сердце дрогнуло от страха и предчувствия. Сколь восхитительным ни было его смелое решение о миграции, увидеть воочию высящиеся, подобно стенам, двойные полюса «Телпора» было все равно что увидеть границу между мирами. Он мысленно вспомнил многолетние телепередачи с панорамой бесконечных травянистых полей, изобилием зелени…
– Сэр, – оборвал его грезы солдат ООН, – прочтите это объявление. – Он указал на белый квадрат с таким темным и невзрачным текстом, что Джек Макэлхаттен, еще не прочитав его, ощутил, как его чудесная, лелеемая мечта начинает испаряться перед внутренним взором.
– Боже мой, – промолвила Рут, стоя рядом с ним, пока он читал объявление. – ООН закрыла все агентства «Телпора». Эмиграция временно прекращена. – Женщина с тоской глянула на мужа: – Джек, тут говорится, что эмигрировать теперь незаконно.
– Позже, мадам, – сказал солдат. – Эмиграция возобновится. Когда обстановка прояснится. – Он отвернулся, чтобы остановить другую пару, вошедшую в филиал «Тропы Хоффмана» с четырьмя детьми.
За все еще открытой задней дверью Макэлхаттен в оцепенелом изумлении увидел четверку рабочих в спецодежде, деловито и усердно расчленяющих газовыми резаками оборудование «Телпора».
Джек заставил себя вновь обратиться к объявлению.
