Она взглянула в окно. На улице светило солнце. Люди и деревья. Несколько припаркованных машин. Магазины. Мимо прошла пара. Пожилые, хорошо одетые. Интересно, куда они идут.
В кафе почти никого не было. В дальнем углу комнаты спиной к ним мыл посуду бармен. Он был здоровый, плечи широченные. За работой он насвистывал, это ее раздражало.
Она потерла лицо. Кожа была сухой и шершавой. Тело плохо слушалось, как будто песок набился во все поры и суставы, и они двигались со скрипом. То есть двигаться вообще не хотелось. Все ее тело словно отрицало саму идею движения.
– Верн, – сказала она.
Он повернулся к ней.
– Верн, что мне теперь делать?
– Делать? – Он сморщил лицо. – В каком смысле? Тебе скоро полегчает. Выпей кофе.
– Верн лучше других знает, как чувствуют себя в подобном состоянии, – промурлыкал Билл. – Правда, Верн?
– Попробуй что-нибудь съесть. Может, пюре? Или яйцо всмятку?
– Я не голодна. – Ее голос был низким и хриплым. – Мне плохо.
– Совсем ничего не хочешь? Даже кофе?
Она скривила рот.
– Меня только что вырвало.
– В машине тебя тоже рвало. Хорошо, что ты не испачкала ничего важного. Ничего, бывает.
Барбара отвернулась.
– Мы скоро снимаемся, – сказал Верн. – Билл спешит. Ему надо вернуться домой к вечеру. Мы и так пробыли здесь слишком долго. Чтобы не выбиться из графика, нам надо спешить.
– А где мы?
– В Абердине.
Она покачала головой.
– Маленький городишко. Рядом с шоссе. На полпути. Мы ехали всю ночь. Билл был за рулем.
– Вам повезло, что я с вами, – мурлыкнул Билл.
Барбара посмотрела на Верна. И заметила, какой он потрепанный. Его галстук исчез, верхняя пуговица рубашки была расстегнута. Он не брился. На лице грязные разводы. На шее и щеках топорщилась щетина. Из кармана пальто торчало зеленое пятно. Галстук. Вот куда он его девал.
– Вам, похоже, тоже несладко, – сказала она.
– Ничего, жить буду.
– Кому еще кофе на дорожку? – сказал Билл. – Если верить меню, вторая порция у них бесплатно.
Больше она ничего не слышала. Тьма и усталость захлестнули ее.
Комната потускнела.
Они шли по какому-то газону. Все расплывалось. Туманилось. Она почти ничего не видела. Верн держал ее за руку. И говорил «не споткнись».
Из сумерек возник человек. Какое-то здание. Человек сказал: «Вот сюда. Сюда, пожалуйста».
Она что-то читала. Телефонный справочник? Нет, она не читала. Просто держала его в руках. Книга была тяжелая. Вдруг она начала выскальзывать у нее из рук, все быстрее и быстрее. Кто-то поймал ее. Ее рукой двигали, водили.
Женщина говорила ей, если вы не видите того, что вам нужно, войдите в офис и спросите.
Верн и женщина ушли. Она села и стала ждать. Куда же девался Билл? Она попробовала позвать его, но ничего не вышло. Вокруг было тихо. Тихо и неподвижно.
Она была на ногах. Было светло, но только местами, весь свет сжался в крошечные точки. А между ними была одна тьма.
Тьма двигалась вверх и вниз. Огоньки двигались мимо, уплывая назад.
Вдруг повсюду стало светло. И тепло. Впервые за долгое время она согрелась и впитывала тепло всеми порами своего тела. Свет и тепло воскрешали ее. Она снова начинала существовать, все увереннее и увереннее. Внутренности скрутило, она рыгнула.
Но тут же сдержала позыв, прижав к лицу ладони. Наконец она убрала руки и посмотрела перед собой.
Верн сидел на кровати. На полу перед ним стоял чемодан. Открытый. В нем лежали рубашки и носки, галстуки. Какие-то свертки. Верн сидел, склонившись вперед, и делал что-то на полу.
Она моргнула. Под ногами у него были газеты. Он чистил ботинки. Его руки медленно двигались туда-сюда. Вправо, влево, вправо, влево. Он держал щетку.
Вдруг он поднял голову и посмотрел на нее.
– Привет. Как самочувствие?
– Не очень.
– Тебе что-нибудь принести?
– Нет. – Потом она добавила: – Может, немного воды.
Он поднялся с кровати и зашлепал прочь из комнаты. Где-то полилась вода. Немного погодя он вернулся с пластиковым стаканчиком в руках. Через открытую дверь она увидела маленькую ванную с душем и раковиной. На краю раковины лежали квадратики мыла в зеленой бумажной упаковке.
Она взяла стакан.
– Где мы?
– Уже почти в Нью-Йорке. Маленький пригород. Мы не успели.
– А где Билл?
– Вышел, пятьдесят миль назад. Он там живет.
– А. – Она умолкла.
Он тронул ее за руку.
– С тобой все в порядке?
– Уже лучше. Моя сумочка здесь?
Он нашел ей сумку. Пошарив в ней, она достала пузырек с аспирином. Приняла две таблетки, ей стало лучше.
– А как Пенни и Феликс? – спросила она. – Они знают, что я здесь?
– Они знают, что ты поехала с нами. Мы им сказали. Разве ты не помнишь?
– Нет. Я… я вообще мало что помню.
– Ну, если тебя это утешит, то я тоже не все ясно припоминаю.
Она криво улыбнулась. Немного погодя встала и прошлась по комнате. В углу на столике стояло радио с отверстием для монет и рычажком. «Двадцать пять центов за час», – гласила надпись на нем.
Она посмотрела в окно. Было темно. Она увидела бетонный карниз, а за ним темноту.
– Мы высоко?
– Третий этаж. Здесь же все-таки город. Небольшой. Я бывал здесь когда-то раньше, но мало что помню. Давно.
Одна дверь вела в ванную. Она подошла к другой. На ней была задвижка, за дверью оказался коридор. Теперь она почувствовала себя более уверенно. Голова начала проясняться. Если бы не тошнота, то с ней все было бы в порядке. Она коснулась своей юбки – юбка была грязная и мятая. Вся в пятнах. Вдруг она вспомнила о своих вещах.
– Моя одежда! Она, что, в Касле?
– Пенни пообещала переправить ее в Бостон.
Барбара кивнула. Она наблюдала за Верном. Он опять сидел на кровати. Закончив полировать туфли, он поставил их в угол. Пошевелил пальцами, на нем были ярко-красные носки.
– Который сейчас час?
Верн посмотрел на часы.
– За полночь.
– Полночь – сутки.
– Да. Мы многое успели. Что ты помнишь?
Она потерла голову.
– Почти ничего.
Вдруг ей стало холодно. Она обвела глазами комнату, Верна, сидевшего на кровати. Под ее взглядом он поежился. Он был без рубашки, в брюках и в майке. Плечи у него были маленькие и узкие.
