Непонятная холодность.
Вдруг подземный рокот и тряска стихли. Черви успокоились и спрятались в земле так же быстро, как и выскочили, разъяренные. Улеглась пыль.
– Они ушли! – вырвалось у Дэвиса.
– Нет, – ответил Абернати, – они не так глупы.
– Я успею добежать до выхода! – выкрикнул Дэвис – снова почти бездумно.
– Оставайтесь на месте, энсин! – рявкнул Абернати. – Это приказ!
Но Дэвис уже соскочил с валуна и помчался к выходу из пещеры. Голос разума просто выл, взбешенный иррациональностью действий мозга, но тому было наплевать. Дэвис знал: он должен бежать! Подсознательный, необоримый позыв. Будто кто-то понуждает и выхода нет.
Абернати тягуче, будто в замедленной съемке, открыл рот, выдал пронзительное: «Не-ет!!!» За это время Дэвис покрыл половину расстояния. Затем земля будто взорвалась. Черви выскочили полукругом и бросились к энсину. Он попятился, и, хотя лицо его выражало крайнее удивление, в этот самый момент энсин Дэвис прозрел.
Вот он – важнейший момент его жизни. Смысл его бытия! Все, сделанное им до этого момента, все, чем он был, что когда-либо говорил, чего хотел, вело именно сюда, к трагической финальной сцене. Энсин Дэвис отступает, а черви несутся на него сквозь землю и воздух.
Это судьба. Это предназначение.
В одно мгновение, глядя в острые, как иголки, зубы на весьма с точки зрения эволюции подозрительно вращающейся челюсти червя, энсин Том Дэвис увидел будущее. И оно отнюдь не проясняло таинственного исчезновения борговиан. Да теперь никто уже и не вспомнит про борговиан!
Это было будущее энсина – вернее, его отца, теперь адмирала флота. А если точнее, отношений капитана Абернати и адмирала Дэвиса. Энсин увидел сцену: капитан сообщает адмиралу о смерти сына. Увидел, как ошеломление сменяется гневом, как распадается старая дружба. Военная полиция союза сажает капитана под домашний арест, пока идет расследование по обвинению в преступной халатности, состряпанному разъяренным адмиралом. Энсин увидел трибунал, где выступающий адвокатом офицер К’рооль припер к стенке вызванного в качестве свидетеля адмирала, заставив признать, что причиной обвинения стали горе и отчаяние вследствие смерти сына. Дэвис увидел, как отец с надрывом раскаивается и просит прощения перед ложно обвиненным капитаном. Тот прощает, и старые друзья в трогательном, душераздирающем порыве воссоединяются прямо в зале суда.
Какой сюжет! Какая драма!
И все это благодаря ему, энсину Дэвису. Это его судьба. Решающий момент!
«Да ну вас всех к чертям! – подумал энсин. – Жить хочется!»
Он дернулся, уклоняясь от червей, споткнулся, и червь откусил ему лицо. Дэвис умер.
Сидя рядом с К’роолем и Вестом, Люций Абернати в бессилии наблюдал, как Том Дэвис пал жертвой борговианских червей. Капитан вдруг ощутил прикосновение – на его плечо положил руку главный инженер Поль Вест.
– Люций, мои соболезнования. Я знаю, он был твоим другом.
– Больше чем другом, – с трудом выговорил Абернати. – Он был сыном друга. Поль, я же видел, как он рос! Я пристроил его на «Интрепид». Я обещал его отцу, что присмотрю за сыном. И я присматривал, проверял время от времени, как у него дела. Никакого фаворитизма, конечно. Но я не упускал его из виду…
– Адмирал будет вне себя от горя, – сказал офицер по науке К’рооль. – Энсин Дэвис был единственным ребенком адмирала и его покойной жены.
– Да, – подтвердил Абернати. – Ему будет тяжело.
– Люций, это не твоя вина, – заметил Вест. – Ты же не приказывал ему стрелять из импульсной пушки. Не приказывал бежать.
– Не моя вина, – согласился Абернати, – но моя ответственность.
Он отполз от остальных на самую дальнюю часть валуна, чтобы немного побыть в одиночестве.
Когда капитан оказался вне зоны слышимости, Вест прошептал К’роолю:
– Господи боже, ну что за идиот вздумает стрелять по земле, кишащей плотоядными червями? А уж бежать потом по этой земле… Пусть Дэвис и адмиральский сын, но с головой у него беда.
– Очень неудачно получилось, – согласился К’рооль. – Чем опасны борговианские земляные черви, хорошо известно. Чену и Дэвису следовало бы знать.
– Да, стандарты наши все ниже, – вздохнул Вест.
– Возможно, – допустил К’рооль. – Так или иначе, последние разведмиссии повлекли за собой прискорбные потери. Соответствуют эти миссии нашим стандартам или нет – трудный вопрос. Бесспорно одно: нам необходимо пополнение.
Глава 1
Энсин Эндрю Даль выглянул в иллюминатор «Дока Земли», космической станции Вселенского союза на земной орбите, и увидел рядом звездолет.
«Интрепид».
– Правда, он прекрасен? – послышался рядом голос.
Даль обернулся: девушка в униформе энсина звездного флота тоже глядела на корабль.
– Правда, – согласился Даль.
– Это флагман Вселенского союза «Интрепид». Построен в две тысячи четыреста тридцать пятом году в доках Марса. Флагман Вселенского союза с две тысячи четыреста пятьдесят шестого года. Первый капитан – Женевьева Шэн. С две тысячи четыреста шестьдесят второго года капитан – Люций Абернати.
– Вы – экскурсовод по «Интрепиду»? – улыбнулся Эндрю.
– А вы на экскурсию? – улыбнулась в ответ девушка.
– Нет, – ответил он, протягивая руку. – Эндрю Даль. Меня назначили на «Интрепид». Я жду трехчасовый шаттл.
Девушка пожала его руку:
– Майя Дюваль. Меня тоже назначили на «Интрепид». И я тоже жду трехчасовый шаттл.
– Какое совпадение!
– Если хочешь называть встречу двух офицеров, назначенных на один и тот же корабль ВС, ожидающих на одной и той же станции ВС одного и того же шаттла, совпадением – называй, пожалуйста.
– Если уж ты так ставишь вопрос – какое несовпадение!
– Отчего так рано? Еще только полдень. Я думала, явлюсь первая.
– От нетерпения. Это мое первое назначение.
Дюваль посмотрела на него вопросительно.
– Я поступил в академию на несколько лет позже.
– Это почему?
– Долгая история.
– У нас полно времени. Как насчет пообедать вместе? Там и расскажешь.
– Э-э, я вроде как ожидаю друга… Его тоже назначили на «Интрепид».
– До фуд-корта рукой подать. – Дюваль указала на ряд стоек по другую сторону коридора. – Просто пошли ему либо ей сообщение. Если не заметит, мы твоего друга оттуда увидим и перехватим. Пойдем. Я проставляюсь.
– А-а, вот как! Если я откажусь от дармовой выпивки, меня уж точно вышибут с флота.
– Ты обещал долгую историю, – напомнила Майя, после того как взяли еду и напитки.
