А я поняла, что все, это предел, не могу больше. Не могу, не выдержу. И, забыв про мантию и про то, что на улице зимняя ночь и мороз пробирает до костей, метнулась к лестнице. Но стоило ступить на первую ступеньку, как стиснувшие руки некроманта не позволили сделать ни шагу.
— Я не хотел тебя споить и не планировал этим воспользоваться, — резко и быстро произнес ректор. — Я видел, что тебе больно, решил, что вино притупит чувства. А когда понял, насколько ты пьяна — не сдержался. Не смог.
— Отпустите! — не желая ничего слушать, потребовала я.
Крик не возымел действия, сжав сильнее, Гаэр-аш продолжил:
— Ты излишне молода, пьяна и категорична. Прекрати истерику и осознай — брак со мной станет решением всех твоих проблем, Риаллин.
А я вспомнила о том, что выход из библиотеки заперт. И что этот, сжимающий меня в объятиях мужчина сильнее, гораздо сильнее меня. И что у меня даже нет магии, и сил больше тоже нет. И, наступив на горло своей гордости, я сказала:
— Хорошо, лорд Гаэр-аш, я понимаю, что ваше предложение честь для меня и обдумаю его.
Руки некроманта мгновенно разжались. А я приложила все усилия, чтобы казаться спокойной и не допустить, чтобы голос задрожал от ярости.
— Так, значит, вы богаты? — вопрос прозвучал спокойно.
— Баснословно, — последовал ответ. — Мое состояние второе по величине в королевстве.
— Вот как, — только бы горький смех, что сотрясал изнутри, не вырвался наружу. — И что же вы, столь обеспеченный, делаете на посту ректора Некроса?
Некоторая пауза, затем хриплое:
— Долг перед семьей. Моей задачей было сделать Норта лучшим выпускником Некроса.
Я промолчала, ректор продолжил:
— По моей вине семья была вычеркнута из списка престолонаследия, я вернул долг.
Шаг вниз, спуск на одну ступеньку и еще вниз. Меня шатало, но старательно пытаюсь идти ровно.
— Риаллин.
Я остановилась.
— Жду согласие. Утром. До приезда короля и газетчиков.
Сил на ответ не нашлось, просто кивнула.
— Для тебя открыть проход в общежитие?
Соглашаться не хотелось. Не хотелось до зубного скрежета, до крика, до откровенной лжи:
— У меня внизу плащ Норта, — солгала я, продолжая спуск.
Ступенька за ступенькой, шаг за шагом, на душе было противно, кожа горела, словно ожог, слезы столь же сильно жгли глаза.
Внизу щелкнул замок. Я поспешила, прилагая все старания, чтобы не упасть. Спустилась вниз, ни разу не оглянувшись, распахнула первые двери и шагнула в объятия холода. Но не остановилась ни на миг — решительно прошла через комнату воздушного барьера, подошла к высоким воротам — распахнула и содрогнулась от пронизывающего холода.
Следовало побежать — я шла. Гордо расправив плечи и подставляя лицо крепчающему под утро морозу. С одной стороны, было холодно, с другой — кожу прекратило печь. Ненадолго. Я почти дошла до общежития, когда остановившись присела, набрала снега в ладонь и приложила к шее. Холодно — да, но, видимо, стыд жег сильнее, чем холод. Поднялась и, продолжая держать снег, шагнула к общежитию.
И тут раздалось:
— Риа?!
Я даже не успела обернуться, как теплый, согретый теплом чужого тела плащ, лег мне на плечи. Затем раздалось приказное:
— Дан, найдешь Гобби, приведешь ко мне.
В следующее мгновение Норт подхватил на руки, прижал к себе и понес куда-то прочь от женского общежития. Попыталась возразить и не смогла.
Дастел принес меня в свою комнату. Не говоря ни слова, стянул плащ, снял с меня обувь, расстегнул платье, стянул через голову, завел в душевую, включил горячую воду и как был, в одежде и обуви, стоял рядом и держал до тех пор, пока не перестали стучать от холода мои зубы и кожа утратила мертвенную бледность. Только тогда Норт спросил:
— Снять остальное сможешь?
Я кивнула.
— Раздевайся, заворачивайся в полотенце и выходи. Две минуты, Риа!
И вышел, хлюпая мокрой обувью.
Молча сняла рубашку, чулки, белье, сложила все возле умывальника, завернулась в полотенце и вышла. Норт, уже в сухой рубашке и домашних брюках, ждал меня, сидя на стуле и скрестив руки на груди. Едва я вошла, встал, обошел, прошел в ванную, вернувшись с полотенцем, обернул мои волосы, высушил. После насухо вытер меня, подвел к кровати, взял уже приготовленную теплую рубашку, не слушая робких попыток возражения, натянул на меня и практически швырнул на постель.
А после, укрыв, склонившись надо мной, прошипел:
— Мы сейчас сделаем так, Риа, я не буду спрашивать, как у тебя хватило мозгов наплевать на мое предупреждение и выйти из комнаты. Я даже ругать не буду, обещаю. Не знаю еще, как сдержусь, но сдержусь. Однако здесь и сейчас я хочу знать — кто?!
Вопросительно посмотрела на Дастел а, и тот, видя мое непонимание, рванул вниз одеяло, расстегнул рубашку, коснулся красных пылающих отметин на груди и прорычал:
— Кто это сделал?!
«Норт никогда не женится на тебе, Риаллин, у него слишком большие планы на эту жизнь. Грандиозные», — вспомнила я слова Гаэр-аша и почему-то улыбнулась. Не знаю, почему. Но я продолжала улыбаться, даже когда хлынули слезы. Даже когда, потянувшись к Норту, обняла его и откровенно разревелась у него на плече. Впрочем, тогда уже было не до улыбок, у меня просто началась истерика.
И когда дверь открылась, и вошли Гобби и Дан, я сидела у Норта на руках и всхлипывала, уткнувшись в его рубашку.
— Оу, — протянул Дан. — Норт, а с каких пор ты такой несдержанный.
Дастел молча укрыл меня одеялом до шеи и приказал:
— Принеси чай. Или вина нагрей. Быстро.
Дан метнулся за дверь, а Норт тихо спросил у оставшегося стоять посреди комнаты умертвия:
— Где она была?
Вытирая слезы, увидела, как Гобби развел руками.
— Что значит, ты не знаешь? — зло спросил Норт. — А ты где шлялся вместо того, чтобы за ней присмотреть?!
Тут уж я перестала всхлипывать, отстранилась от Норта и прошептала:
— Гобби нужна была магия и…
В черных глазах некроманта полыхнул огонь.
— Магия? — недобро переспросил Дастел.
Зря я это сказала… Зря.
Но тут Норт осторожно коснулся моего подбородка, вынуждая взглянуть ему в глаза, и тихо произнес:
— Я никогда не использую эту информацию ни против тебя, ни против Гобби, клянусь кровью. Просто скажи.
И я сказала:
— Гобби требуется ежедневная доза магии для того, чтобы артефакт мог поддерживать жизнедеятельность оживших участков кожи.
