— Ерунда, — махнул рукой Джесон. — Судя по всему, она не сможет выбраться в Лондон. Тем более что Софи, кажется, уже сделала свой выбор. У нее есть молодой человек в Брайтоне, и она говорит, что любит его.
— Хорошо, но все равно я не могу жить в доме своего опекуна, — Гвинет выставила перед собой ладонь, не давая Джесону возможности возразить. — Послушай, на самом деле я ничего не видела и никакая я не свидетельница. Ты сам это сказал. На той вечеринке было полно женщин. Не можешь же ты всех их взять под свою защиту.
После долгого молчания Джесон наконец произнес:
— Это еще не все.
Гвинет почувствовала, как сильно забилось у нее в груди сердце.
— Что еще?
— Еще раз прошу прощения за тот вечер. Я, наверное, напугал тебя, но пойми, я едва не сошел с ума, когда тебя там увидел. Простишь?
Извинение было принесено изящно и требовало такого же ответа.
— Давай забудем тот вечер и будем считать, что ничего не было, — сказала Гвинет.
Она посмотрела в глаза Джесону, и это было ее ошибкой. Таких пронзительных глаз Гвинет не доводилось видеть ни у кого. Они, казалось, видели ее насквозь, так, словно она была прозрачной как стекло.
Джесон улыбнулся, и от этого Гвинет почувствовала себя еще неуютнее.
— В твое вино ничего не было подмешано, Гвин. Я спрашивал у Сэквилла. Ничего.
— В моем вине ничего не было. А в твоем?
Он поднялся, подошел к Гвинет и погладил ее по щеке.
— А ты как думаешь?
Он усмехнулся и направился к двери.
После этих слов предложение Джесона переехать к нему предстало перед ней совершенно в ином свете, и Гвинет закричала в спину уходящему Джесону:
— Впредь тебе лучше держаться от меня подальше, Джесон Рэдли! Слышишь?
Она не ожидала, что Джесон станет отвечать ей, но тот обернулся и веско проговорил:
— Я думал, ты сообразительнее. Ну, сама посуди, как я могу держаться подальше от тебя? Завтра в два часа мы оба должны быть у адвоката, не так ли? Значит, скоро увидимся.
Он вернулся, быстро поцеловал Гвинет — та не успела даже отпрянуть — и ушел, обронив на прощание:
— Не забудь запереть дверь на засов.
* * *
Джесон продолжал улыбаться всю дорогу до угла Сохо-сквер. А потом с каждым шагом, отдалявшим его от Гвинет, на душе у него становилось все тревожнее. Она осталась там одна, беззащитная. И без оружия, если не считать оружием старый ржавый пистолет. Ну почему она такая упрямая?
Что ж, он тоже может быть упрямым. Если Гвинет не хочет переезжать на Мун-стрит, он найдет другой способ защитить ее. Он не оставит Гвинет одну, по крайней мере до тех пор, пока не будет раскрыто убийство Джонни Роуленда.
Конечно, может быть, Гвинет и права, и он преувеличивает опасность, грозящую ей. Впрочем, говорить с ней об этом бесполезно.
Джесон знал человека, который мог бы ему помочь. Ричард Мейтленд, начальник Особого отдела.
Хотя, конечно, такого человека, как Ричард, трудно уговорить заняться расследованием убийства какого-то слуги. Его сфера — вопросы государственной безопасности. Но на обычных полицейских полагаться тоже нельзя. Если бы убили самого Сэквилла или кого-то из его гостей — другое дело, а заниматься расследованием убийства слуги и они не станут. Пальцем не пошевельнут.
Тут Джесон вспомнил о том, что один из гостей Сэквилла был членом Кабинета министров. Может быть, удастся зацепить Ричарда на эту удочку?
Джесон собирался уже пересечь Пиккадилли, как вдруг остановился и, подумав немного, повернул назад. Ему захотелось еще раз взглянуть на Саттон-Роу и убедиться, что там все в порядке.
Глава 9
Открывая заднюю дверь, Гвинет ожидала увидеть перед собой Мэдди с утренним выпуском «Курьера», но это оказался молодой человек, по виду — рабочий или разносчик. В руках у него был грязный, видавший виды чемоданчик.
— Я насчет штукатурки, — сказал он.
— Штукатурки?
Тот посмотрел на замусоленный клочок бумаги, который держал в руке, и спросил:
— Миссис Бэрри?
— Да.
— Значит, все верно.
Тут Гвинет все поняла.
— Но я не просила домовладельца насчет штукатурки. Крыша у нас течет, это верно. Такая щель на чердаке, что в комнату заливает.
— Ничего не знаю, — невозмутимо ответил молодой человек. — Я занимаюсь штукатуркой и сразу назвал хозяину свою цену.
— А вы не можете сначала посмотреть крышу?
— Вряд ли. Это не по моей части. Но я скажу хозяину, а там пусть он сам решает.
Гвинет раскрыла дверь шире.
— Входите. Насчет штукатурки вы тоже правы. На потолках везде трещины. Но я надеюсь, что мистер Притчард и с крышей что-нибудь сделает. Да и какой смысл ремонтировать штукатурку, если крыша течет?
Она повела штукатура задним коридором, спросив на ходу:
— Как вас зовут?
— Гарри, — ответил тот, окидывая потолки цепким профессиональным взглядом. — Я осмотрю комнаты, и все. Сегодня начинать работу не буду. Сначала нужно прикинуть, сколько это будет стоить.
— Тогда лучше начать с парадной гостиной, Гарри, — Гвинет направилась в глубь дома, указывая дорогу. — Постарайтесь закончить до прихода моих учеников.
— А скоро они придут?
— Минут через пять. Скажите, это вы приходили сюда три дня тому назад? Вас тогда присылал мистер Притчард?
— Нет, не я, — покачал головой Гарри.
Впрочем, это не имело для Гвинет особого значения. Мистер Притчард мог прислать тогда и кого-нибудь другого.
Похоже, Гарри был настоящим специалистом, и потому Гвинет оставила его одного, а сама вернулась на кухню. Марк сидел за столом, повернувшись спиной к печке. Он заканчивал переписывать с черновика длинные столбцы арифметических примеров, которые Гвинет проверила еще после завтрака.
— Марк, — окликнула его Гвинет, и он повернул к ней голову. — Я насчет сегодня…
Глаза Марка радостно вспыхнули, и он с готовностью выпалил:
— Я знаю. Сегодня суббота, и ты поведешь меня к Гантеру есть мороженое.
— Я хотела бы, но ты же, наверное, помнишь, что сегодня мы с кузеном Джесоном должны быть у адвоката, мистера Армстронга.
— Помню, — кивнул Марк. — Вы должны подписать какие-то бумаги.
Она не посвящала сына во все подробности, лишь рассказала ему в общих словах о возможном наследстве. Возможном, подчеркнула она на тот случай, если что-нибудь сорвется.
