Умненький, предусмотрительный Гарри. Хочет тихо зарезать ее и так же тихо исчезнуть.
Нет, так просто она сдаваться не намерена!
Гвинет вновь набросилась на Гарри. Одной рукой он перехватил сумочку, другой перерезал на ней ремни и отбросил в сторону. Убийца занес нож, и Гвинет поняла, что сейчас ей наступит конец.
И в эту секунду под высоким потолком оглушительно прогремел выстрел.
Гарри испуганно вздрогнул, рванулся в сторону, но рука Джесона уже перехватила его запястье, выбила нож, и тот со звоном ударился об пол. Гарри изогнулся, бросился на Джесона, и они покатились по полу, душа друг друга в смертельных объятиях.
Желая помочь Джесону, Гвинет, как ей казалось, улучила подходящий момент и потянулась за ножом. Однако момент оказался самым неподходящим. Два сильных, тяжелых тела врезались в нее, чей-то локоть задел Гвинет по подбородку, и нож со свистом улетел через раскрытую дверь столовой. От боли и неожиданности Гвинет вскрикнула, Джесон на мгновение ослабил хватку, и Гарри оказался на свободе. В ту же секунду он выхватил откуда-то из-под жилета маленький пистолет и закричал:
— Не двигаться! Никому не двигаться!
Джесон, не обращая внимания на вопли Гарри, медленно поднялся на ноги и сказал, дыша так же тяжело, как и его соперник:
— Твоя песенка спета, Гарри. Привратники будут здесь с минуты на минуту. Иначе зачем я стрелял в воздух, как ты думаешь? Гвин, с тобой все в порядке?
— Да, — через силу выдавила она, частично солгав. Она переживала, что Гарри вновь оказался на свободе, причем по ее вине.
Гвинет посмотрела на Гарри, и ей показалось, что у нее двоится в глазах. Его фигура постоянно менялась, то увеличивалась в размерах, то снова сжималась. Менялся и взгляд Гарри. Он смотрел на Гвинет то с жестокой яростью, то со странным благоговением, и Гвинет догадалась, что представляется ему Немезидой, загадочной и страшной богиней судьбы.
«То ли он слишком глуп, — говорил о нем Ричард Мейтленд, — то ли от него просто отвернулась удача».
Но неудачи преследуют его только с ней!
— Эй ты! — крикнул Гарри, обращаясь к Гвинет. — Подойди сюда!
— Она никуда не пойдет, — отрезал Джесон.
— У меня, кажется, нога сломана, — плаксивым тоном солгала Гвинет, потирая лодыжку.
Из задних комнат уже доносились голоса, звавшие мистера Рэдли.
— Очевидно, кто-то из привратников нашел окно, через которое я забирался в дом, — заметил Джесон. — Учти, Гарри, если ты пустишь в ход свой пистолет, я задушу тебя голыми руками.
Гарри повернул в замке ключ, распахнул дверь и вылетел наружу. Джесон хотел броситься следом, но Гвинет удержала его, схватив за ногу.
— Пусть уходит! — крикнула она. — У него пистолет!
Джесон наклонился, помог Гвинет подняться на ноги и решительно заявил:
— Его необходимо остановить, Гвинет, иначе этому не будет конца. Понимаешь?
С этими словами он выбежал из дома, и Гвинет последовала за ним.
То, что она увидела, показалось ей невероятным. Возле крыльца ожидала коляска, запряженная двумя белыми лошадьми. Гарри одним прыжком оказался внутри экипажа, схватил поводья и яростно хлестнул лошадей. Это было похоже на дурной сон.
Гвинет застыла на пороге, а Джесон бросился догонять коляску, громко крича на бегу привратникам, чтобы те закрыли ворота. В ту же секунду из темноты одна за другой начали выныривать тени всадников, въезжающих во двор. Гвинет перевела дыхание, подхватила юбки и кинулась вслед за Джесоном.
Всадники рассыпались веером, окружая коляску, словно стая призраков. Гарри стоял в коляске с пистолетом в руке, и в лице его не было страха. Сейчас он словно стал выше ростом и чем-то напоминал героя древних мифов.
В следующую секунду Гвинет подпрыгнула от неожиданности, услышав громовой голос Ричарда Мейтленда.
— Зачем?
Гарри рассмеялся, и у всех, слышавших этот смех, мороз пробежал по коже. Джесон обнял Гвинет за плечи, прижал к своей теплой груди.
— Гвин, не нужно тебе видеть всего этого, — сказал он. — Вернулась бы ты лучше в дом.
— Нет, — отрезала она.
Этот человек был хладнокровным убийцей. Он никогда не испытывал жалости к своим жертвам, и точно так же Гвинет не испытывала жалости к нему. Пусть его повесят, и она станцует от радости на его могиле.
— Ты ничего не понимаешь, Мейтленд, — сказал Гарри. — Я не боюсь тебя. И умереть я тоже не боюсь, — тут его голос стал тише, и в нем появились истеричные, плаксивые нотки: — Ах, и не забудьте сказать моему бедному дорогому папочке, что его сын умер как герой. Это моя последняя просьба.
— Что? — переспросила Гвинет. Она рвалась вперед, но Джесон продолжал удерживать ее за плечи.
Мейтленд снова заговорил, холодно и громко:
— Лорд Айвен Брукс, вы арестованы именем Его Величества короля Георга.
— Гарри — это лорд Айвен Брукс? — недоуменно посмотрела на Джесона Гвинет.
— Очевидно, — ответил он, не сводя глаз с фигуры, стоящей в его коляске.
Лорд Айвен поднял свой пистолет и навел его на Мейтленда, который и не подумал заслониться.
Гвинет завизжала от страха, но визг ее перекрыли выстрелы, раздавшиеся со всех сторон. Лорда Айвена отбросило на подушки сиденья, лошади рванули, но тут же остановились.
От толчка тело лорда Айвена вылетело из коляски и распростерлось на брусчатке двора буквально в двух шагах от Джесона и Гвинет.
— Назад! — приказал Джесон, но Гвинет, разумеется, не обратила на его слова ни малейшего внимания.
Глаза лорда Айвена были открыты, а из уголков рта сочились тонкие струйки крови. На груди у него медленно расплывалось темное пятно.
— Помогите, — задыхаясь, прохрипел он.
Гвинет невольно сделала шаг вперед, но ее опередил Харпер и первым склонился над умирающим.
— Помогите, — повторил лорд Айвен. — Я хочу умереть со своим лицом.
Харпер понял, о чем идет речь. Он сорвал с верхней губы лорда Айвена приклеенные усы, затем бакенбарды со щек и, наконец, седой парик с головы. Потом он вынул носовой платок и стер с лица лорда Айвена остатки грима.
«Это Гарри и в то же время не Гарри», — подумала Гвинет.
Перед ней лежал красивый молодой человек, почти мальчик, с волнистыми светлыми волосами. Глаза его с печалью смотрели в темное низкое небо. Всего две минуты тому назад Гвинет собиралась сплясать джигу на его могиле. Теперь на душе у нее было пусто и холодно.
Лорд Айвен посмотрел на кого-то, стоявшего за спиной Гвинет, и сказал:
— Мы никогда не берем пленных, верно, сэр?
