Крик надзирателя: «Побег! Запереть все двери!» — вызвал у пешек панику. Они бестолково метались по доске, мешая друг другу. Харпер воспользовался неразберихой. «Сюда, сюда! Вон он, убегает!» — кричал он, и белые пешки покинули доску.
Где же был тогда белый конь? Или ладья? Где был Чарльз? Стоял в углу двора, подняв руки вверх. И когда белая королева наконец ринулась в бой, было уже поздно. Харпер обезвредил ее.
Никто теперь не защищал Розамунду от Мэйтленда. Мат королю.
В этот миг грянул выстрел, и Розамунда упала.
Что-то здесь не сходилось. Что-то было не так в последовательности событий. Какая-то из фигур оказалась не на своем месте. Какая? Где? Почему? Сейчас, еще минуту, и ей все станет ясно…
— Черт!
Лодка закачалась, и Розамунду тоже качнуло.
— Черт! — повторил Мэйтленд.
Розамунда взглянула на его смутный, едва различимый в темноте силуэт, затем перевела взгляд на дальний берег реки. Людей видно не было, зато Розамунда ясно различала мелькание фонарей, которые вспыхивали в зарослях, неуклонно приближаясь к коттеджу. Это, конечно, не Харпер, у него был бы только один фонарь. Значит, это те, кто ищет ее, Розамунду, и среди них, быть может, ее отец и братья. Она сделала глубокий вдох, готовясь крикнуть погромче… и замерла, когда в висок ей ткнулось ледяное дуло пистолета.
— Только пикни, и это будет твой последний крик. — Свободной рукой Мэйтленд стиснул ей горло. — И к тому же этим ты ничего не добьешься, ничего, ясно? Они не сумеют до тебя добраться. У них нет лодок. Мне останется лишь столкнуть тебя в воду, и ты камнем пойдешь на дно. Ты этого хочешь?
Глаза ее наполнились слезами.
— Нет… — почти беззвучно простонала она. Пальцы Мэйтленда, цепко стиснувшие горло, расслабились, и Розамунда с трудом прошептала:
— Неужели вы не понимаете, каково сейчас моему отцу?!
Она выбрала не самое подходящее время для возражений. Мэйтленд и так кипел от досады и бессильной злости, а потому не стал церемониться.
— А мне плевать! — огрызнулся он. — Или до тебя еще не дошло, что я спасаю свою, заметь, свою, жизнь? Если мне придется тебя убить, чтобы спастись, я это сделаю не задумываясь. Запомни это хорошенько!
С этими словами он грубо толкнул ее на колени и заставил лечь.
— Лицом вниз! — свирепо добавил он.
Розамунда свернулась калачиком, уткнувшись лицом в седельную сумку. Слезы ее высохли. Сейчас она могла думать только об одном: как сильно ненавидит этого человека.
* * *
Ричард был отнюдь не такого высокого мнения о своем уме, как Розамунда. Покуда его пленница притихла, съежившись на дне лодки, он мысленно ругал себя за совершенно непростительные промахи. Первую ошибку он совершил, когда похитил дочь герцога, вторую — когда поддался на уговоры Харпера. За третью ошибку Ричард мог винить не только себя, но и своих родителей. Это они всю жизнь учили его в любых обстоятельствах обращаться с женщинами вежливо и уважительно. И потому сейчас Ричард терзался муками совести оттого, что так грубо обошелся с Розамундой.
Но, черт побери, эта девчонка отнюдь не эфирное создание! Кто-кто, а она сумеет за себя постоять. Что им надо было сделать с самого начала, так это выпрячь пару чистокровных герцогских лошадок и что есть духу скакать навстречу Хью, а леди Розамунду предоставить ее собственной участи. Что до предполагаемых бандитов с большой дороги, о которых говорил Харпер, то Ричард им не позавидовал бы, вздумай они хоть пальцем тронуть Розамунду…
При этой мысли Ричард невольно улыбнулся и, осознав это, шепотом выругался. Эта девчонка затуманила его разум! Вместо того чтобы ею восхищаться, он был должен думать о том, как поскорей оторваться от погони. Дела обернулись хуже некуда. Харпер застрял невесть где, Хью, должно быть, уже сходит с ума от тревоги, а он, Ричард, не в том состоянии, чтобы сидеть на веслах.
Всякий раз, когда он принимался грести, в груди слева вспыхивала боль. Тут еще, чего доброго, истечешь кровью! И поскольку Ричард чувствовал, что последние силы вот-вот оставят его, он сложил весла, и течение повлекло его лодку вниз по реке, то есть все дальше и дальше от укрытия, к которому он так стремился.
Ему нужно поскорей избавиться от леди Розамунды, но так, чтобы сам он при этом успел безопасно скрыться. Ему нужно сменить повязку на ране, раздобыть коня, но более всего сейчас ему нужно как следует отдохнуть.
* * *
Мэйтленд причалил к берегу, спрятал лодку под заброшенным паромом, и через несколько минут они уже входили в деревню, которая называлась Кеннингтон. Далеко, по ту сторону темной реки, перемигивались городские огни. Сам Кеннингтон был невелик: всего одна улица да один-единственный трактир «Черный Принц» с почтовой станцией.
Прежде чем войти в трактир, Мэйтленд придирчиво оглядел Розамунду, непонятно зачем поправил на ней шляпу. Ее длинные волосы были все так же заплетены в косу, а теперь еще и прикрыты плащом Харпера.
Мэйтленд объявил, что они должны назваться братьями, адвокатами, которые прибыли в эти места в поисках своего клиента. Это на тот случай, если кто-нибудь спросит, кто они такие. Розамунда, однако, ни в коем случае не должна и рта раскрывать. Говорить за них обоих будет он, Мэйтленд. Для убедительности он приставил к ее боку дуло пистолета.
Поразительно, но никто их так ни о чем и не спросил. Никто не проявил ни малейшего любопытства. Никто не пригляделся внимательней к Розамунде, не заметил мольбы в ее глазах. Никто так и не понял, что она не юноша, а женщина, переодетая в мужское платье. И, конечно же, никто не приметил, что за седельными сумками, которые Мэйтленд небрежно перебросил через плечо, прячется пистолет. Сам трактирщик, унылый, потрепанный жизнью субъект, оживился лишь тогда, когда Мэйтленд бросил на стойку перед ним соверен и велел принести в их номер бутерброды, кофе и горячую воду. Трактирщик не спросил даже, как они сюда попали, видимо, решил, что приехали верхом и оставили своих лошадей в конюшне.
Хотя Розамунда много путешествовала, ей еще никогда не приходилось останавливаться в самом обыкновенном трактире. Ее отец об этом и слышать бы не захотел. Отель «Кларендон», где обычно останавливался по приезде в Лондон его светлость, был не в счет, потому что герцогские апартаменты размещались на первом этаже и имели отдельный вход. Боже упаси, чтобы дочь герцога Ромси столкнулась с обычными постояльцами отеля! И во всех поездках всегда находились друзья либо знакомые отца, которые приглашали Розамунду к себе домой и обеспечивали ей должный комфорт. В душе Розамунда злилась на эти ограничения, поскольку Кэлли распалила ее воображение рассказами о «Пеликане» и «Замке» — первоклассных трактирах по дороге в Бат, где царят свободные нравы, где можно сесть за один стол с совершенно незнакомыми людьми и к концу ужина даже подружиться с ними.
Одного оценивающего взгляда хватило Розамунде, чтобы понять: «Черный Принц» вовсе не принадлежит к тому сорту трактиров, о которых рассказывала Кэлли. Потолки здесь были низкие, пол покатый, а на лестнице едва смогли бы разминуться двое. Что до посетителей, их было немного, и все смахивали на конокрадов да еще говорили на жаргоне, которого она почти не понимала.
