— Я свяжу тебя и заткну рот. — Розамунда невольно ахнула, и Мэйтленд сразу нахмурился. — Послушай, Розамунда, мне нужно время, чтобы уйти, а кучера вряд ли обнаружат твое состояние прежде, чем доедут до конечной станции. Это даст мне два часа форы, а больше мне и не нужно.
Значит, все это правда. Мэйтленд и в самом деле намерен отпустить ее. Правду говоря, Розамунда не так уж возражала против его мер предосторожности. С точки зрения Мэйтленда, это было в высшей степени разумно… а с нею могло случиться и что-нибудь похуже веревок и кляпа.
Розамунда хотела поблагодарить Мэйтленда… сказать, что не причинит ему никаких хлопот и, даже когда вернется домой, не расскажет полиции, где его искать. Хотела сказать, что верит в его невиновность и, когда окажется на свободе, сделает все, что в ее силах, чтобы очистить его от обвинений. Хотела, и тем не менее промолчала, потому что хорошо знала: Мэйтленд ей не поверит.
Он поднялся из-за стола.
— Даю тебе пять минут на сборы, но не вздумай хитрить, ясно?
Розамунда не шелохнулась, слушая, как за ним захлопнулась дверь. Мысль не подчиниться приказу Мэйтленда мелькнула-таки у нее в голове, но лишь потому, что сам Мэйтленд заговорил об этом. Розамунда не желала его предавать, ведь тогда его наверняка повесят, а она вопреки всему поверила, что он невиновен.
Только это еще не значит, что Мэйтленд ей по душе.
Как он там сказал — пять минут?! И Розамунда первым делом бросилась в чулан с «удобствами».
* * *
В конюшне, где Мэйтленд хотел взять напрокат карету, его ожидало первое разочарование.
— Да вы б поторопились, господин хороший, — заявил хозяин конюшни, он же главный форейтор. — Не слыхали разве? Кто-то там похитил герцогскую дочку, и полиция выставила кордоны на всех мостах. Никого из Лондона не выпускают, никого не впускают, пока полиция не разрешит.
Такой оборот событий сводил на нет замысел Ричарда отправить Розамунду в Твикенхэм. Ее карету задержат на Вестминстерском мосту, а это слишком близко отсюда, чтобы он мог чувствовать себя в безопасности. Не успеешь оглянуться, а полицейские уже бросятся по следу, словно рой рассерженных ос. Менять свои планы Ричард не мог, иначе он просто не сумеет встретиться с Харпером. Что ж, придется отправить Розамунду куда-нибудь в другое место…
В Брайтон, например. Через несколько часов карета наверняка остановится — нужно будет напоить лошадей, — и тогда кучера обнаружат связанную девушку. К тому времени гнаться за ним будет уже поздно. Да, Брайтон вполне подойдет.
— Мне нужна карета, — сказал он вслух. — Срочно. Займись этим.
И, чтобы смягчить свой резкий тон, подбросил в воздух серебряный шиллинг, который форейтор тотчас и поймал — с ловкостью, нажитой долгими годами практики.
— А если карета будет готова к тому времени, когда я приду сюда с братом, — прибавил Ричард, — получишь еще один шиллинг.
Форейтор расплылся в широкой ухмылке.
— Так точно, сэр!
Ричард повернулся, собираясь уйти, и едва не столкнулся с парнишкой, который опрометью вбежал в конюшню.
Он ухватил парнишку за плечо, придержал, и тот, задыхаясь, выпалил:
— Мистер Бличер, полиция! Сам видел! Полным-полно полицейских, приплыли в лодках! Вроде как нашли под причалом что-то такое, лодку, что ли, и теперь рыщут повсюду, шарят, ищут кого-то!
Ричард сохранил невозмутимый вид, хотя внутри у него все оборвалось при этом известии.
— Полиция? — с притворным любопытством переспросил он. — Здесь, в Кеннингтоне?
Парнишка с готовностью кивнул:
— Ага!
Форейтор сплюнул на пол.
— Вечно эти полицейские повсюду суют свой нос! — проворчал он с чувством. И прибавил, обращаясь к парнишке: — Ну-ка, Дэнни, берись за работу, да не забивай себе голову полицейскими штучками! Старина Бличер уж как-нибудь сам с ними разберется.
Ричард на миг задумался, а затем небрежным тоном сказал:
— Быть может, нам с братом стоит подождать немного, прежде чем продолжать путешествие…
— Это с чего бы?
— Полиция… — Ричард смолк, намеренно не стал продолжать.
Он не ошибся в своем собеседнике.
— Вот что, сударь, — сказал форейтор, — человек вы, я вижу, порядочный и почтенный. Что до всего этого сброда… — он снова сплюнул на утоптанный земляной пол, — так они ж в глаза не видели настоящей службы. Обрядились в красные мундиры — и довольны, а сами голову от задницы не отличат.
«Боже милостивый, — подумал Ричард, — да неужто мне повезло наткнуться на второго Харпера?!»
Он снова взглянул на форейтора, на сей раз уже пристальней, и увидел уже не коренастого толстячка в грязном кожаном фартуке, с загрубевшими от черной работы руками. Сейчас Ричард разглядел на морщинистом лице кирпичный загар от палящего солнца Испании; перед ним был подлинный ветеран, человек, который заслужил наивысшее уважение.
Он протянул форейтору правую руку.
— Какого полка? — спросил он.
Бличер глянул на протянутую руку собеседника и, прежде чем обменяться рукопожатием, тщательно вытер свою руку о штаны. Помимо воли он расправил плечи, выпрямился, глаза бодро блеснули.
— Девяносто пятый стрелковый! — по-военному четко отрапортовал он.
— Прекрасный полк! — искренне сказал Ричард. — Что ж… удачи вам, сержант Бличер!
Ветеран с достоинством кивнул.
— Так точно, сэр, — отставной сержант Бличер! И вам удачи, сэр!
Выйдя из конюшни, Ричард поглядел на реку. Уже почти рассвело, однако красных полицейских мундиров нигде видно не было. Тем не менее медлить нельзя… но вот куда податься? Сейчас для них закрыта не только дорога на Твикенхэм, раз полиция уже в Кеннингтоне, отпадает и Брайтон. Остается лишь один путь к отступлению, тот самый, что Ричард выбрал, чтобы скрыться самому.
Он подумал о Розамунде и витиевато выругался. Что же теперь ей сказать? Что полиция вот-вот нападет на их след, а потому он вынужден изменить свои планы? О, Ричард уже сейчас мог представить, как это на нее подействует! Она выйдет из себя, взбунтуется, и ему придется бросить ее здесь, в Кеннингтоне… и тогда полиция уж наверняка нападет на его след.
«Нет, — решил Ричард, — оставлять Розамунду здесь нельзя». Он сообщит ей об изменении в его планах позднее… когда они уже будут далеко от Кеннингтона. Или, может быть, чуть раньше, когда они уже сядут в карету. Розамунде, конечно, такой поворот не понравится… но она же умница, она поймет. В конце концов он заставит ее понять.
С этой невеселой мыслью Ричард поплелся назад в трактир.
* * *
Когда Мэйтленд вошел в комнату, Розамунда в полной готовности дожидалась его прихода. Она сразу увидела, что ее похититель мрачен, как грозовая туча, но это ее ничуть не удивило. Правду говоря, Розамунда уже настолько привыкла к мрачным гримасам Мэйтленда, что они ее ничуть не пугали. Кроме того, теперь, когда Розамунда твердо верила в невиновность Мэйтленда, ей не страшны были ни его угрозы, ни пистолет, которым он тыкал ей в бок, ни то, что он собирался связать ее и заткнуть рот.
