* * *
В том, что далеко убежать не удастся, Розамунда оказалась права, хотя виной тому был вовсе не туман. Конь споткнулся, и оба они кубарем полетели наземь. Розамунда первой вскочила на ноги и попыталась ухватить поводья, но промахнулась, и конь рысцой исчез в тумане. Обернувшись, она увидела, что Ричард стоит на коленях.
Розамунда ужаснулась, лишь сейчас осознав, как он, оказывается, еще слаб. Он еще не успел оправиться от ран, а тут новые испытания… Постаравшись не выдать своих опасений, она отрывисто спросила:
— И где же эта хижина?
— Недалеко.
Розамунда огляделась, пытаясь хоть что-то разглядеть в густом тумане, напрягая слух, чтобы различить шум погони. Ничего не видно и не слышно. Пока что их спасает туман… но надолго ли?
Подавив страх, она бодро сказала:
— Оставшийся путь мы пройдем пешком. Обопрись на мое плечо.
Ричард подчинился, навалившись на нее всей своей тяжестью.
— Когда доберемся до хижины, я быстро приду в себя, — уверенно заявил он. — И тогда ты вернешься в дом, слышишь?
Розамунда не стала спорить, не стала объяснять, что не сможет уйти, даже если бы захотела: в таком густом тумане ей попросту не найти дороги. Они шли все время в гору и потому молчали, сберегая дыхание. Розамунда не представляла, как им удастся отыскать хижину, но Ричард, похоже, знал, куда идет. Раза два, когда туман ненадолго редел, он останавливался и озирался по сторонам. Сама Розамунда видела только неясные тени, но он, судя по всему, различал в них приметы дороги, и они шли дальше.
Розамунда полагала вначале, что Ричард нуждается в ее помощи, но вскоре они поменялись местами — теперь уже она едва держалась на ногах от усталости, а он подбадривал ее.
— Осталось уже немного, — говорил он, — держись. Скоро мы отдохнем, а затем решим, что делать дальше.
Что делать? Вот на этот вопрос Розамунда не знала ответа. В таком состоянии Ричарду далеко не уйти. Впрочем, он не из тех, кто легко сдается. Он уже бежал из Ньюгейта… и на этот раз сумеет уйти от погони.
На хижину они наткнулись как раз в ту минуту, когда Розамунда решила, что не сумеет больше сделать ни шагу. Хижина была сложена из камня и крыта соломой, а пол в ней вымощен булыжником — точь-в-точь лондонские мостовые. Правда, здесь было так тесно, что двоим едва разминуться.
— Кому принадлежит эта хижина? — спросила Розамунда.
— Всем — и никому. Пастухи ночуют здесь, когда в холмах их застигнет внезапный ливень или туман.
В хижине была узкая кровать с соломенным тюфяком, у закопченного очага стоял грубо сколоченный табурет. С другой стороны очага обнаружились корзина с растопкой и груда поленьев.
Розамунда заперла дверь и помогла Ричарду добраться до кровати.
— Огонь разводить нельзя, — сказал он, — запах дыма может нас выдать. — Он смолк, покачал головой, и с губ его сорвался сухой смешок. — Впрочем, нас так или иначе скоро обнаружат. Туман редеет. Разведи огонь, если хочется.
Розамунда едва не падала от изнеможения, но мысль о том, что туман скоро рассеется, придала ей сил, и она метнулась к окну.
— А по-моему, он все такой же густой, — разочарованно пробормотала она.
Обернувшись к Ричарду, она увидела, что он вытянулся на кровати.
— Поди сюда, — сказал он, протянув к ней руки.
Розамунда подошла к кровати, опустилась на колени и взяла его за руки.
— У тебя жар? — спросила она, испытующе глядя в лицо Ричарда.
— Нет.
— Рана беспокоит?
— Нет. Послушай, Розамунда, я просто чертовски устал. Я не спал всю ночь, ломая голову над тем, как быть с тобой.
— И решил, — с упреком отозвалась Розамунда, — отослать меня домой, даже не попрощавшись.
Ричард опустил взгляд на ее руки, затем поднес их к губам и поцеловал вначале одну, потом другую ладонь.
— Я думал, что так будет лучше.
Сердце Розамунды сжалось от страха. Он, должно быть, совсем потерял надежду на благополучный исход, если решился заговорить так откровенно. Она хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. Ричард улыбнулся, и страх в ее душе превратился в непреодолимый ужас.
— Держись, — сказал он, — хотя бы ради меня. Как только мы услышим, что погоня приближается, ты выйдешь из хижины и скажешь им, кто ты такая. Они войдут сюда, чтобы схватить меня, но что бы ты ни услышала, оставайся снаружи. Не ходи сюда. Вернись к своим родным и забудь обо мне.
— А если я этого не сделаю? — дрожащим голосом спросила Розамунда. — Если я останусь здесь, с тобой? Ричард, при мне они не посмеют тебя тронуть.
— Тогда меня увезут в Ньюгейт и там повесят. — Ричард говорил медленно и внятно, словно втолковывал очевидное непослушному ребенку. — Ты этого хочешь? Розамунда, я хочу погибнуть как солдат. Позволь мне хотя бы умереть с достоинством.
Розамунде хотелось закричать, но с губ ее сорвался только слабый стон. Глаза ее наполнились слезами.
— Я не могу… не могу…
— Розамунда! Розамунда…
Ричард привлек ее к себе и заключил в объятия. Первый его поцелуй был нежен и осторожен, но когда Розамунда отозвалась на него всем своим существом, Ричард разом отбросил всякую осторожность. Розамунда обвила руками его шею. Он на миг отстранился, но лишь затем только, чтобы распахнуть ее куртку. И снова с силой сжал девушку в объятиях.
Не отрываясь от его губ, она глухо проговорила:
— Я еще ни разу в жизни ни с кем не целовалась.
Ричард чуть отстранился и заглянул в ее глаза.
— Просто не верится, — сказал он.
Розамунда слабо улыбнулась ему.
— Такова участь дочери герцога. Мужчины просто боятся приблизиться ко мне. Или же… дело во мне самой. Может быть, они находят меня непривлекательной. Ты же сам, помнится, сказал нечто подобное — в том домике, в Челси…
Ричард запустил пальцы в ее густые волосы, наклонился к ее разгоряченному лицу.
— Я солгал, — хрипло проговорил он. — Ты, вне всякого сомнения, самая прекрасная и желанная женщина изо всех, кого я встречал в своей жизни.
От этих слов Розамунду бросило в жар, и однако же сердце ее сжалось от недоброго предчувствия. Ричард не сказал бы такое, если бы был уверен, что уйдет отсюда живым. Стало быть, эти краткие минуты — все, что дала им судьба.
А потому она не испортит этот драгоценный дар упреками и слезами.
Подавив свои страхи, она с улыбкой проговорила:
— Если б только я не была дочерью герцога…
— Да, — сумрачно отозвался Ричард, — если б только ты не была дочерью герцога.
