– Все может быть, – сказал Фокс, обратив пронизывающий взгляд в сторону Кларенса. Герцог немного сильнее прижался к спинке кресла. – Но все это предприятие затевалось главным образом для того, чтобы определить, зачем Дайсон фактически сделал ее пленницей в своем замке в Корнуолле.
– Мы не знаем этого наверняка, – мягко поправил Шеридан.
Мистер Фокс вопросительно посмотрел на Десаза. Француз тихонько откашлялся. Именно по его совету, преподнесенному в виде шутки, Фокс уговорил принца Уэльского использовать свое влияние, чтобы заставить герцогиню Дайсон появиться в обществе. Фокс и его соратники только хотели найти способ дискредитировать Дайсона или хотя бы поставить его в неловкое положение. Его собственные намерения были более тщательно завуалированы. Десаз не скрывал своего интереса к герцогине Дайсон. Согласно указаниям Фуше, Десазу следовало подружиться с девушкой. Он прекрасно справлялся с этой задачей: сначала завоевал доверие мистера Фокса, а потом раздул угли подозрений политика, когда костер, казалось, уже совсем потух. С напускной небрежностью француз заметил:
– Как вы, возможно, помните, источником информации невольно стал юнга Дайсона. Похоже, что Дайсон до крайности грубо обошелся с девушкой, когда похищал ее.
– Он никогда и не отрицал, что девушка не хотела покидать Францию, – сказал Шеридан.
– И, – продолжил Десаз, наклоняясь вперед, словно чтобы добавить значимости своим словам, – Луиза Пельтье, любовница Дайсона, проговорилась о некоторых, наводящих на размышления, вещах.
– Каких вещах? – спросил Кларенс.
– О, что эта девушка дика, словно лесной зверь.
– Не могу поверить, что Дайсон мог связать себя с такой женщиной, – сказал Шеридан.
– Он и не связывал, – отозвался принц. – Габриель была… Кларенс, скажи им лучше ты. Ты провел с этой девчушкой больше времени, чем я. Но если вам интересно мое мнение, джентльмены, я думаю, что мы шли по ложному следу.
Принц смолк. Его взгляд стал блуждать по комнате и остановился на некоторых изящных предметах обстановки времен Людовика Пятнадцатого, некогда украшавших залы Версальского дворца. Агенты его высочества не замедлили воспользоваться распродажей личной сокровищницы французского короля. Георг знал, что герцогиня Дайсон не одобрит этого, когда впервые переступит порог Карлтон-Хауса. Эта мысль развеселила принца, но только на мгновение.
Его высочеству начинало надоедать обсуждение герцога Дайсона. Георга сейчас волновали гораздо более важные вещи. Например, будут ли парадные залы в Карлтон-Хаусе расположены на уровне улицы или этажом выше? Принц никогда не смирится с нынешним положением вещей.
Под монотонные звуки голоса Кларенса мысли его высочества полетели дальше, в Виндзор. Однажды он станет королем. Георг размышлял, стоит ли тогда заняться превращением Виндзора в лучший замок Европы. Если он решит так поступить, то начнет с создания комнаты, которая могла бы сравниться с Зеркальным залом в Версале. Нет. Эта комната должна превосходить любое творение французских королей. Он не удовлетворится вторым местом. Но пока не наступил этот час, Георг посвятит всего себя украшению своего павильона в Брайтоне. Потомки оценят его по достоинству.
– Брак по любви, говорите?
Этот насыщенный иронией комментарий прозвучал из уст Ричарда Шеридана.
– Они цвели как апрель и май, – уверенно заявил Кларенс.
– По-моему, все это дурно пахнет, – протянул, миролюбиво улыбаясь, Шеридан.
– Знаете, что я думаю? – спросил Фокс у всех присутствующих. – Я думаю, что запугал Дайсона так, что тот женился на девушке. И по какой-то причине, которой мы пока не знаем, он не хочет, чтобы она появлялась в обществе. Она останется в Лондоне, ваше высочество?
– М-м?
– Я бы хотел взглянуть на эту девчушку.
Принц Георг с трудом заставил себя вернуться к разговору.
– Останется в Лондоне? Ах! Эта девушка! Да, конечно. Дайсон даже поблагодарил меня за участие в ее судьбе. Он вполне охотно согласился с пожеланиями ее величества. Все это вздор, Чарльз. Тебе придется найти какой-нибудь другой путь, чтобы добраться до герцога.
Прошло еще несколько часов, прежде чем завершилась эта маленькая вечеринка. Его высочество настоял на том, чтобы продемонстрировать гостям последние изменения в Карлтон-Хаусе, и попросил их совета по поводу своих грандиозных планов превратить довольно скудную обстановку Холланда
[66]
в нечто более роскошное. Никто не посмел ему возразить.
За несколько часов до рассвета, когда принц наконец отпустил своих гостей, только один из них не счел вечер убийственно скучным. Жерве Десаз был настолько воодушевлен, что не смог сразу заснуть.
Герцогиней Дайсон была не Габриель де Валькур. Не существовало человека с таким именем, сообщил ему Фуше по самому секретному каналу. Было подозрение, что это внучка Маскарона, которая якобы утонула. И герцог Кларенс, ни о чем не подозревая, упомянул в частной беседе, что у деда герцогини есть замок в Нормандии. Все сходится.
Десаз неподвижно лежал на кровати, вперив взгляд в балдахин. Если он правильно разыграет свою карту, сам первый консул наверняка в знак благодарности пожалует ему такие почести, каких он даже и представить себе не мог. Француз предался любимой грезе – он станет спасителем Франции. Страшно даже подумать, какие государственные тайны Маскарон, занимая пост заместителя морского министра, мог передать британцам. Девушка была ключом к разгадке. Фуше подозревал, что она заложница, хотя это и не было похоже на правду, учитывая то, что рассказал им сегодня вечером герцог Кларенс. В любом случае ее следует вернуть во Францию.
Первые лучи солнца коснулись крыш, когда Десаз наконец отдался сну.
Солнце начинало садиться за черепичные крыши Парижа, его приглушенный свет создавал ощущение загадочности и возвращал самый красивый город Европы к таинствам ночи. Из окна своего кабинета в Морском министерстве Антуан Маскарон наблюдал за игрой света и размышлял над жизненными парадоксами. Его жизнь, с горечью думал он, состояла из одних парадоксов. И вот финальный парадокс – невинность искупает грехи виновного. Он думал о Габриель. Он думал о Дайсоне. И проклинал богов за их каприз.
Казалось, Провидение или Парки
[67]
снова со злорадным удовольствием вырвали у него победу, когда та была уже почти в руках. Власть ускользнула от него. Богатство не помогло Маскарону. Угроза оказаться в опале всегда преследовала его по пятам. Призрак смерти уже стал его хорошим знакомым. Но Маскарон решил не прятаться больше от судьбы, потому что теперь, как он думал, Габриель была в безопасности в Англии, о ней заботился человек, полюбивший ее. Голиаф вернулся абсолютно убежденным в этом. Господи, как же глупо было с их стороны доверять этому англичанину! Как парадоксально, что он, Маскарон, потерял бдительность именно тогда, когда следовало быть наиболее осторожным.
