Кэм терпеливо улыбнулся и решил пропустить эту реплику мимо ушей. Он сложил руки на груди и взглянул на маленькое лицо, упрямо остававшееся безразличным.
– Габриель, – его голос стал хриплым, убеждающим. – С того момента, как ты стала мне настоящей женой, в моей постели не было других женщин. И задолго до этого я хотел тебя и только тебя. Ты очень долго держала меня на расстоянии. Ты знаешь, что я говорю правду.
– Англичанин, – тихо и кратко ответила она, – ты неисправимый лжец.
– Я никогда не лгал тебе!
– Что я слышу! – изобразила удивление Габриель. – Так ты говорил правду, когда сказал, что я никогда не смогу стать такой женщиной, как твоя любовница?
– Я уже объяснил эту дурацкую фразу! – голос Кэма стал громче и грубее, когда его охватил гнев. Габриель фехтовала с ним, как будто в руках у нее сейчас была рапира. Он не хотел этого. Он хотел сделать признание. Габриель простила бы его, и их отношения стали бы прежними. Выпрямившись, Кэм отошел от письменного стола.
– Ты всегда был изобретателен в объяснениях. Это я могу признать, – сказала она. – Тогда будь добр, скажи мне вот что. Где ты был, англичанин, в нашу первую брачную ночь?
Герцог застонал и зло выругался.
– Какое это имеет значение? – свирепо спросил он. – Ты не хотела меня. Я пошел туда, где меня ждали.
– К Луизе Пельтье, чтобы быть точным. В дом, который ты снял для нее в Фалмуте.
– Да! – прорычал он.
Габриель смотрела на него в ошеломленном молчании. Ее губы дрожали. Девушка опустила ресницы, но Кэм успел заметить, что в ее глазах блестят слезы.
– Габриель, – взмолился герцог и взял ее за руки.
Она отпрянула от него. Кэм крепче сжал руки девушки.
– Ты слишком молода, слишком невинна, чтобы понять. Я знаю, о чем ты думаешь. Нет, не отталкивай меня. – Он с силой притянул ее к себе и заговорил с нетерпением: – Мои отношения с Луизой были плотскими и не более того. Ты понимаешь? Она никогда не значила для меня больше, чем… дьявол, мой ужин, если ты хочешь, чтобы я объяснил это со всей грубостью. Я нанял ее на работу! Она продавала свое тело за деньги! Сегодня вечером она хотела нас поссорить. Когда я отказался иметь с ней какие-либо отношения, она набросилась на меня с ножом. – Габриель перестала сопротивляться, и герцог расстроено вздохнул. Его голос стал нежнее. – За всю свою жизнь я любил только одну женщину, тебя. Габриель, я люблю тебя.
Его глаза светились любовью.
Габриель презрительно скривила губы. Он выбрал из своего арсенала новое оружие – неподдельную искренность, – с помощью которой рассчитывал завоевать цитадель. Этот человек мастерски умел обманывать. Разве она не знала этого?
Легко и насмешливо Габриель провела пальцами по шрамам на щеке герцога.
– Так вот что на самом деле произошло сегодня вечером между тобой и Луизой, Кэм? Или она тоже не захотела тебе подчиниться?
Темно-красная волна поднялась по шее Кэма. Он ожидал проявлений ревности и гнева. Он был бы рад тираде из бранных слов. Но он не ожидал, что подобное открытое презрение так выведет его из себя. Габриель смотрела на него сверху вниз, вгоняя его в страх этим ледяным взглядом. Слова не действовали на нее.
– Пойдем в постель, – вдруг сказал Кэм и потянул Габриель за руку.
Девушка вырвалась у него из рук с такой силой, что отлетела назад и споткнулась о стул. Восстановив равновесие, она вперила в Кэма яростный взгляд.
– Ты с ума сошел, если думаешь, что я позволю тебе заниматься со мной любовью. Я не хочу тебя, понимаешь? Возвращайся к Луизе, если она тебя примет. Или найди какую-нибудь другую женщину, которой будет приятно твое внимание.
Кэм нехорошо улыбнулся и сказал:
– Теперь ты больше похожа на себя.
Габриель гневно выкрикнула:
– Зачем ты так себя утруждаешь, англичанин?! Повар с удовольствием приготовит тебе ужин. – Она спряталась за стул, когда Кэм стал приближаться к ней. – Ты сам так сказал: спать с женщиной – все равно что есть свой ужин.
Мощным движением руки герцог отбросил стул в сторону.
– Ты невнимательно меня слушала, – возразил он и протянул к ней руки.
– Я буду сопротивляться, – предупредила Габриель, когда герцог обхватил ее плечи сильными руками.
– Попытаешься, – согласился он.
Габриель не понимала, как это могло случиться, но сила, которую она чувствовала, когда Кэм вошел в комнату, оставила ее. Он был сдержанным, униженным, кротким, и это питало ее уверенность. Пару слов, и он будет ползать у ее ног, думала тогда Габриель.
Но он не ползал. Девушка заглянула в безудержные голубые глаза и увидела свирепость, которая должна была напугать ее. Она вывела герцога из себя. Габриель стало интересно, а не хотела ли она этого с самого начала, сама того, не понимая.
Нечего было и думать о том, чтобы ругать его за Голиафа и Маскарона. Англичанин не должен знать, что она разгадала его замыслы, до тех пор, пока он будет уже не в силах что-либо предпринять. Но было совершенно очевидно: герцог ожидал, что она станет ругать его за грехи, которые он совершил как ее муж. Габриель могла безнаказанно дать волю гневу.
Не успела эта мысль отчетливо сформироваться у нее в голове, как ярость девушки взорвалась и вырвалась наружу, словно вулканическая лава. Ловким движением, которому ее научил Голиаф, Габриель с силой выбросила вперед обе руки и оттолкнула Кэма. Он с грохотом упал на пол, но не пошевелил и мускулом, чтобы подняться. Если бы Габи не распирало от безудержной злости, она бы посмеялась над изумлением, которое отобразилось на лице англичанина.
– Распутник! Обманщик! Плут! – в бешенстве закричала она и добавила парочку красочных французских эпитетов, от которых глаза Кэма восхищенно расширились.
– Теперь передо мной Габриель, которую я знаю, – радостно произнес он и приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть жену, которая металась вокруг него, делая широкие нетерпеливые шаги.
– Кто мне говорил, что влюбился в меня еще в Андели?! – кричала она.
– Это невозможно объяснить, но это правда, – признался Кэм, театрально вздыхая.
Голос Габриель звенел от эмоций:
– Лжец! Разве может мужчина, влюбленный в одну женщину, ложиться в постель с другой?
– Может, если думает, что женщина, которую он любит, недоступна, – веско заметил он.
– Мы обменялись клятвами перед Богом, – парировала девушка.
Она воспользовалась новым приемом, подумал Кэм, таким, который требует взвешенного ответа. Но не теперь. Они вернутся к этому позднее. Тем же оскорбительно благоразумным тоном Кэм сказал:
– Клятвами, которым мы оба абсолютно не собирались следовать.
На мгновение, всего на мгновение ветер перестал поддерживать ее паруса. Уперев руки в бока, тяжело дыша, сверкая глазами, Габриель смотрела на него в гневном молчании. Он осторожно сел на полу.
