Доротея то ли не заметила его, то ли не обратила на него внимания. Она продолжила атаку:
— Мы все еще ждем объяснений, где вы были сегодня ночью и кто за вас поручится. Нам известно, что вас не было в отеле, поэтому не притворяйтесь, что вас только что подняли с постели. — Говоря это, она поднялась с кресла и теперь стояла прямо перед Элли, пристально глядя на нее. — Ну?! Что вы скажете в свое оправдание?
Ум Элли начал механически перебирать возможные варианты, словно она все еще играла в карты. Она не посмеет упомянуть Милтона и игорный дом. Что до визита в апартаменты Джека Ригга в Пале-Рояле, то это еще хуже. Элли уже подумывала сослаться на лунатизм или потерю памяти, когда Доротея вскрикнула.
Дрожащим пальцем она указала на край платья, выглядывающий из-под халата Элли.
— На ее рубашке кровь! — воскликнула леди Кардвейл. — Кровь моей горничной! Полюбуйтесь, Кардвейл, как ваша любимица отплатила нам за все, что мы для нее сделали.
Повисла оглушительная тишина. Все глаза были обращены на Элли. Перспектива обвинения в покушении на убийство развязала Элли язык.
— Я была с графом Роли, — сказала она. — Он поручится за меня.
Джек ревел, как лев в клетке. Слуга держал его, пока Эш Денисон прижимал к ране бутылку бренди.
— Тебе лучше полежать в постели, — сказал Эш. — Рана в неудобном месте, почти под мышкой, и от малейшего движения может открыться.
Джек оттолкнул слугу и сел.
— Господи, вы оба — настоящие инквизиторы. Это всего лишь царапина! А с вашей помощью она снова начала кровоточить. Эш, нужно было предупредить, что ты собираешься окунуть меня в бренди. — Повернувшись к Коутсу, он добавил: — Еще одна подобная проделка, и вам придется искать другую работу.
— Он всегда ведет себя как младенец? — подмигнул Коутсу Эш.
Слуга благоразумно ограничился улыбкой.
— Если я вам тут не нужен, милорд, — сказал он, — я займусь завтраком.
Когда Коутс вышел, Джек взял сложенную в несколько раз льняную салфетку и сунул себе под руку.
— А теперь забинтуй меня, — сказал он, — да покрепче, чтобы эта чертова штука не выскользнула.
Эш сделал, что его просили.
Подумать только, — сказал он, — ты в таком дурном настроении. С чего бы это? Что произошло ночью между тобой и этой таинственной леди?
— Ничего. — Джек потянулся за приготовленным Коутсом костюмом и начал одеваться. — У меня кровь потекла, как у зарезанного поросенка. Она ушла. Вот и все.
Эш усмехнулся:
— Тогда все понятно. — Он прислонился к столу и скрестил на груди руки. — Кто она, Джек?
— Аврора. Это все, что она мне сказала.
Джек начал застегивать рубашку, и его пальцы замерли от нахлынувших воспоминаний: прикосновение губ, нежное сияние ее глаз, когда он прижимал ее к себе. Он прекрасно сознавал, что она разыграла его, чтобы вернуть свою сумочку. Но у него было достаточно опыта, чтобы понять, что ее страсть была непритворной. Таинственная незнакомка попала в собственную ловушку.
— Ну и какие выводы я должен сделать из твоей улыбки? — сказал Эш.
Джек стер с лица улыбку, но она проглядывала в его глазах.
— Много времени прошло с тех пор, когда мне женщина вполовину так нравилась, как она.
— Понравилась или вызвала желание?
— Понравилась, — решительно ответил Джек. — О, желание тоже было, и с обеих сторон, но у меня открылось кровотечение, на этом все и кончилось.
— Надеюсь, ты вознаградил ее за беспокойство?
— Напротив. Сам посмотри. Банкнота на буфете.
Эш подошел к буфету, поискал минуту-другую и возвратился с тысячефранковой банкнотой в руке. Поднеся ее к окну, он прочитал:
— За оказанные услуги. — Он оглянулся на Джека. — Какие услуги?
Джек сел на кровати и осторожно натянул сапоги.
— Она ушла в моем пальто. Возможно, за это. Или за то, что я спас ее во время потасовки.
— Черт меня побери! Да ты, никак, влюбился?!
— Влюбился? — Джек вздохнул. — Я же сказал, она мне понравилась. У нее есть чувство юмора. — Он вспомнил, как она весело помахала ему рукой, пробегая по двору. — Так что не ищи здесь ничего большего.
— Какой позор.
— Что? — Джек пытался завязать галстук, но не слишком в этом преуспел. — Ты мне не поможешь? Из-за этой чертовой повязки я не могу поднять руку.
Эш занялся его галстуком и с невинным видом сказал:
— Если бы она не была особой с сомнительной репутацией, мой нос уловил бы запах флердоранжа.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, — сквозь зубы ответил Джек, — твой нос скоро вообще потеряет способность что-нибудь чувствовать. Кроме того…
— Что?
Джек чуть было не сказал, что, вполне возможно, Аврора не дама полусвета, но понял, что подобное утверждение только подольет масла в огонь, поэтому нейтрально закончил фразу:
— Я не знаю, кто она и откуда.
— И ты не хочешь попытаться ее найти?
— Я подумаю об этом.
— Тогда не откладывай, иначе я найду ее первым. Знаешь, Джек, ты меня заинтриговал этой женщиной. Как ты думаешь, она заинтересуется бедным незначительным лордом вроде меня?
— Во владениях Роли браконьеров не отдают под суд, — любезным тоном ответил Джек, — их пристреливают.
Оба расхохотались, и в этот момент появился Коутс. Он объявил, что прибыл лорд Седжуик и хочет поговорить с Джеком наедине.
— Я проводил его в гостиную, — сказал Коутс.
Джек взглянул на друга и, пожав плечами, вышел из комнаты. Он припомнил, что встречался с лордом Седжуиком на балу в посольстве. Единственное, что Джек помнил о своем госте, так это то, что он женат на ужасной женщине с отвратительным языком.
Лорд Седжуик сдержанно приветствовал его и, отказавшись от предложенного кофе, продолжал стоять.
— Чем могу служить? — спросил Джек. Сдержанность гостя его настораживала.
— Я здесь из-за компаньонки моей дочери, мисс Хилл, — сказал Седжуик.
Джек кивнул:
— Я танцевал с ней на балу прошлой ночью. — Он удержался от того, чтобы добавить, что у этой особы весьма язвительный язычок. — Что с ней?
— Она клянется, что прошлой ночью была в ваших апартаментах в Пале-Рояле.
Джек меньше всего ожидал это услышать и на мгновение потерял дар речи, но, когда смысл слов лорда Седжуика дошел до него, он возмущенно сказал:
— Это ложь! Я был с другой женщиной, чье имя предпочел бы держать при себе.
— Аврора? Мисс Хилл сказала, что вы назовете именно это имя. Она вам так представилась.
