О'Тул!
Он с равнодушным видом прошел мимо, но глаза его подозрительно прищурились, когда наконец он приблизился к тюфяку, который Дейрдре только что обследовала.
– Что случилось с мальчиком, поступившим сюда сегодня утром? – услышала она его вопрос, заданный с мягким ирландским выговором и обращенный к одной из сестер милосердия.
– С Сен-Жаном? Он вернулся в свое подразделение. Дейрдре услышала приглушенное проклятие, и О'Тул тут же повернулся и вышел. Опустившись на корточки, она прикрыла лицо руками. Ее отчаянная, безумная поездка оказалась бессмысленной. Армана здесь нет. Где же он? И где Рэтборн?
Внезапно Дейрдре вскочила на ноги и побежала догонять О'Тула, который уже сел на огромного серого коня и направился на поле боя. Дейрдре окликнула его по имени, но сквозь оглушительный грохот канонады трудно было что-либо расслышать. Тогда она помчалась к дому, возле которого привязала Красотку, вскочила на лошадь и поскакала следом за О'Тулом.
Неожиданно гром пушечной пальбы прекратился, и воцарилась гнетущая тишина. Люди повсюду поднимали головы и прислушивались. Справа от себя Дейрдре увидела низко стоящее в небе солнце. Она осторожно продвигалась вперед, пока не оказалась на гребне широкой горной гряды.
И тут она услышала это.
Далеко справа от нее раздалось Победное «ура»; этот крик, подхваченный повсюду, раскатился по всей гряде. Он распространялся, как лесной пожар, раздуваемый ветром. Хриплые крики ликования британцев становились все громче. В битве произошел поворот, и победители выражали свое торжество. Все прекратилось так же внезапно, как началось, и Дейрдре поняла, что ей нет смысла следовать дальше. О'Тула поглотил густой дым, а люди и лошади повсюду пришли в движение. Едва она успела натянуть поводья и направить лошадь в обратный путь, как за ее спиной послышался гром победных криков и с десяток конных гвардейцев с саблями наголо вырвались из клубов дыма.
– Вперед! – услышала Дейрдре призыв командира и рванулась вместе с лошадью в сторону, пропуская конницу.
Когда дым рассеялся, Дейрдре увидела раскинувшуюся перед ней долину, утопающую в лучах прекрасного летнего закатного солнца. На какое-то мгновение она почувствовала прилив энергии, но тут же ужаснулась представшей ее взору картине.
Ржаное поле, вытоптанное копытами боевых коней, было густо усеяно телами. На склонах царил хаос – масса наступающих британских пехотинцев с обнаженными штыками врезалась в ряды отступавших наполеоновских гвардейцев. Те сопротивлялись с яростью тигров, загнанных в угол. Земля содрогнулась от топота копыт тысяч лошадей, когда французские уланы и кирасиры устремились сплошным потоком вверх по глинистому склону; их медные шлемы ярко сверкали на солнце. Завязался бой, то и дело слышались крики: «Да здравствует император!», «Да здравствуют Англия и святой Георгий!», «Шотландия вовеки веков!». Хриплые стоны поверженных смешались с победными криками.
Всадники помчались сломя голову вниз по скользкому склону, залитому кровью, и Дейрдре, не удержав Красотку, невольно присоединилась к безумной скачке всадников со сверкавшими саблями наголо над головами.
Неизвестно откуда примерно в пятидесяти футах впереди них появилось подразделение французских драгун. Противники пришпорили лошадей и рванулись навстречу друг другу.
Она видела безумные глаза наступающего драгуна, прорывавшегося к ней; его сабля была в крови, и он уже занес ее над головой Дейрдре. Нащупав за поясом пистолет, она подняла его и выстрелила.
Глаза всадника широко раскрылись, на его груди, обтянутой зеленым мундиром, расплылось темное пятно, однако он продолжал двигаться вперед.
Бегство было невозможно, да Дейрдре о нем и не помышляла. Все ее чувства и инстинкты были обострены. Она с силой всадила шпоры в бока лошади и сделала выпад навстречу. У нее не было никакого плана, но едва сабля драгуна начала опускаться вниз, она рванулась из седла навстречу удару.
Это ее внезапное движение заставило лошадь противника шарахнуться в сторону, и оба всадника опрокинулись на землю. Дейрдре отчаянно вцепилась в неподвижную руку, замерев в ожидании удара стали, который должен был положить конец ее борьбе, но тело под ней внезапно расслабилось. Подняв голову, Дейрдре увидела уставившийся на нее неподвижный взгляд. Ее душили подступившие к горлу рыдания, но она заставила себя подняться на ноги и взобралась в седло, отчаянно ища глазами путь к спасению... И тут она увидела Армана, верхом на лошади, всего в нескольких ярдах слева. Он размахивал саблей, в то время как двое французских улан бросились на него.
Выкрикнув имя брата, она бросилась вперед. Улан, находящийся за спиной Армана, поднял саблю, готовясь нанести удар, однако Дейрдре оказалась проворней: ее руки обвились вокруг шеи нападавшего и сжали ее, как тиски. Дейрдре увидела падающего Армана. Из ее горла вырвался вопль отчаяния. Ее хватка ослабла, и улан, воспользовавшись этим, с силой ударил локтем ей под ребра, отчего Дейрдре вылетела из седла и, упав на землю, на мгновение потеряла способность дышать.
Оперевшись на локоть, она сделала попытку приподняться, но тотчас же снова упала и погрузилась во тьму.
Когда Дейрдре пришла в себя, солнце уже село и звуки боя почти смолкли. Некоторое время она лежала неподвижно, пытаясь понять, где находится. Ее слух улавливал крики ночных животных и птиц. С трудом приподнявшись, она попробовала сесть и внезапно узнала эти крики, раздававшиеся вокруг, – то были не животные, а раненые и умирающие, просившие воды и избавления от мук.
Дейрдре опустила голову к самым коленям и сделала несколько глубоких и неспешных вдохов. Все тело ныло, будто ее избили, на губах она ощутила вкус крови, а во рту пересохло. Дейрдре снова подняла голову и огляделась вокруг. Там и тут горели небольшие костерки. Луна бросала свои мертвенные лучи на сцену гибели и разрушения.
Заставив себя подняться на ноги, Дейрдре огляделась. Арман упал всего в нескольких ярдах отсюда, и она принялась кружить, выкрикивая его имя.
А потом она его нашла. Арман дышал с трудом. Он не откликался на ее отчаянные просьбы, и Дейрдре принялась за работу.
Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не обращать внимание на крики раненых, когда она шарила среди изувеченных тел в поисках трупа, с которого могла бы сорвать часть одежды, чтобы сделать повязку брату. Наконец она нащупала холодное тело. Через несколько минут Дейрдре вернулась к Арману и ловко забинтовала рану на его плече обрывками рубашки, снятой с мертвого французского солдата. Потом ей удалось расстегнуть мундир и посадить брата.
Внезапно Дейрдре заметила темные фигуры, двигавшиеся среди мертвых тел, и собралась уже позвать на помощь, но тут же осеклась. До нее донеслась гортанная речь прусских солдат, склонившихся над одним из раненых. Молодой голос по-французски молил их о пощаде. Сверкнула сталь – и голос оборвался.
Ярость захлестнула Дейрдре. Она принялась лихорадочно шарить вокруг и наконец нашла пару заряженных пистолетов. К счастью, порох в них не намок, и когда пруссаки оказались всего в нескольких ярдах, Дейрдре взвела курки.
