— Ага.
— Что было потом?
— Мы возвратились к ангару, уложили парашюты.
— Сами укладывали запасные парашюты? Ведь, насколько мне известно, в клубе есть укладчица.
— Сами. Брянский контролировал процесс, затем приступил к своей экипировке. Дело в том, что Ольга Филимонова, которая обычно этим занимается, отпросилась на соревнования. Не знаю, участвовала она в этих соревнованиях или нет, но в пятницу я видел ее около аэродрома.
— Олю?
— Ну да.
— Давай-ка, дружок, с этого момента поподробнее.
— А что поподробнее-то? Я сдал свой парашют и понесся в часть. У меня увольнение заканчивалось, а надо было еще на КПП отмечаться. Решил я угол срезать и свернул за домиком, близким к ограде части. Обернулся случайно, даже не помню зачем. Вижу — женская фигурка у стены мелькнула, выглянула потихоньку из-за угла бетонного ограждения и спряталась. Конечно, я мог ошибиться, но мне показалось, что это была Оля. По-моему, она за кем-то следила. У КПП я опять обернулся, но Ольги уже след простыл — ни за углом, ни за домиком, ни на аэродроме ее не увидел.
— Так, может, все-таки показалось?
Сергей задумался.
— Нет, не показалось. Точно, это была она. Но к тому времени все парашюты спортсмены уже уложили и отнесли в ангар. Тебя же это интересует?
— И это, конечно, тоже. А Костин чем занимался?
— Так его при мне не было. Он еще в обед уехал.
Интересно! Значит, Оля показалась? Или не показалась? А с Сергеем-то я не ошиблась — стоило чуть-чуть прижать, так он готов и мать родную продать! Доверять такому особо нельзя. Запросто мог легенду на ходу состряпать, лишь бы шкуру свою спасти.
— Теперь расскажи про субботу. Ты ведь был в этот день в клубе?
— На субботу у меня увольнения не было, и на аэродром я попал перед самым приземлением парашютистов…
Сергей начал почти слово в слово пересказывать историю, которую однажды я уже слышала от Олега Быстрова. Единственным отличием было то, что дожидаться милиции Сергей не стал — испугался «засветиться» в части.
— В общем, так, Сережа. Чтобы хоть что-то прояснить, мне надо незаметно попасть в ангар. Возможно, там я что-нибудь раскопаю и тогда окончательно сниму с тебя подозрения. Но ты мне в этом должен помочь. Когда после прыжка я понесу парашют в ангар, ты отвлечешь Костина. И, естественно, об этом никто не должен знать, тогда и о твоей диверсии с вертолетом никто не узнает.
— Понятно. Я все сделаю, как ты сказала, — пообещал Сергей уверенным тоном.
После моей просьбы о помощи он успокоился, более того — стал проникаться собственной значимостью. По-видимому, это льстило его самолюбию.
Я отпустила солдата домывать полы, так как через окно увидела, что вернувшиеся с прыжков парашютисты уже уложили свои парашюты и возвращаются из ангара в раздевалку. А ведь я до сих пор так и не переложила подслушивающее устройство. Другого момента может не представиться!
В считаные секунды я оказалась в раздевалке, заперев на щеколду дверь, достала из вазочки «жучок». Чтобы открыть заветный шкафчик, пришлось поработать отмычкой. А так как я совершенно не представляла, какой из них принадлежит Олегу, то работать пришлось наугад. В точку я попала лишь с третьей попытки. Прикрепила «жучок» к внутренней стороне чехла сотового телефона Олега, который он, как я и предполагала, оставил в своем шкафу, и вышла к спортсменам. Настало время проявить свои способности и таланты на новом поприще — в парашютном спорте.
До этого момента я была сосредоточена на выяснении обстоятельств гибели Брянского и почти не вспоминала о предстоящих прыжках. Мысль о страхе была изрядно притуплена массой полученной информации. И вот теперь легкое беспокойство начало заполнять мою душу, распахнутую настежь для всяческих авантюр.
Олег, увидев меня в спортивном костюме, лукаво, словно раскрыл мою тайну, подмигнул.
— Решилась все-таки? Молодец! Теперь главное — не струсить перед самым прыжком. Постарайся пока об этом не думать.
— Надо просто разозлиться, как это случилось со мной! — перебил его Павел.
К разговору подключились другие спортсмены, посыпались советы со всех сторон.
Если раньше я даже не задумывалась о своем психологическом состоянии и, возможно, осталась бы относительно спокойной до посадки в вертолет, то теперь, с такой группой поддержки, избежать стресса было, похоже, невозможно!
Конечно, перед парашютистами я изображала стойкого оловянного солдатика. На самом же деле меня начал бить жуткий мандраж, предательски задрожали колени. «А надо ли мне это?» — пронеслась в голове провокационная мысль. Я попыталась ее отогнать, но она снова и снова упорно возвращалась в мое сознание.
В самый неподходящий момент появился Костин. Следом за спортсменами на ватных ногах я поплелась к ангару получать парашют.
Прыгать с парашютом с принудительным раскрытием купола нас набралось всего семеро. Костин очень доходчиво объяснил мне, как надевать ранец — какие ремни набрасывать на плечи, а какие протаскивать между ног, как все это крепить и застегивать. Парашют был настолько тяжелым, что казалось, будто я взвалила на спину мешок с песком.
Хорошо, что я не видела себя со стороны, однако ироничная улыбка Костина и так обо всем мне рассказала.
Конечно, я могла отказаться. Это совсем несложно — два слова Костину, и я остаюсь на земле. Парашют-то уже у меня. Но нет! Этого он от меня ни за что не дождется! Да и я буду тогда не я. Таня Иванова никогда не отступает перед препятствиями!
По отработанной схеме все мы выстроились в шеренгу. Костин приступил к инструктажу и проверке парашютов. Я пыталась вникнуть в суть его слов, но почему-то слышала только стук своего сердца и обрывки фраз, механически повторяя за инструктором манипуляции с парашютными составляющими.
— Ваша задача, Татьяна, приземлиться на поле в любом выбранном вами месте, главное — не улететь за ограждение военной части и, конечно, уберечь от травмы ваши стройные ноги, — серьезно сказал Костин, проверяя крепления.
Я с видимым спокойствием лишь кивала в ответ. Он протянул мне мягкий защитный шлем, вернулся к ангару и запер его.
— Все готовы? — закончив предполетную подготовку, спросил у спортсменов Костин.
Получив положительный ответ, он повел нас к вертолету, управляемому Горынычем.
Меня пропустили поближе к пилотской кабине — как самой легкой, мне предстояло прыгать последней.
Завелся двигатель. С грохотом и свистом вращая лопастями, вертолет начал набирать высоту.
Парашютисты сидели на лавках со спокойными, не перекошенными от страха лицами, даже умудрялись при таком шуме о чем-то разговаривать и смеяться.
Мне было не до смеха. Возможно, сидящие рядом спортсмены — вполне нормальные, здоровые люди, однако о себе я такого сказать уже не могла. Ужасные догадки о собственном сумасшествии вдруг закрались в воспаленный мозг. Очень скоро они сменились твердой уверенностью в моем тяжелом умственном расстройстве и безнадежности выздоровления даже с привлечением наших лучших медицинских специалистов и заграничных профессоров.
