Придется незаметно вытащить подслушивающее устройство из вазы и прикрепить к чему-нибудь из вещей Олега. Жаль, что он ходит в клуб в спортивном костюме. В таком виде вряд ли он появится в администрации. А вот сотовый телефон Олег наверняка возьмет с собой…
По настроению спортсменов чувствуется, что, уйдя из жизни, Брянский не оставил их равнодушными. Конечно, постепенно его забудут, переживания и утраты сгладятся и осядут в глубине памяти. Но пока эта боль ощутима, и разум не хочет мириться с нелепой, преждевременной смертью. Как-то не очень верится, что кто-то из парней, беседовавших в раздевалке, мог быть причастен к смерти Вениамина.
Мне повезло — совершенно случайно я попала в клуб именно тогда, когда там находилась та группа парашютистов, которые тренировались у Брянского и в пятницу выполняли прыжки последними. Это сэкономит мне кучу времени!
Еще один плюс — ребята обратили внимание на парашют Вениамина после его трагического прыжка. Олег прав. Постороннему человеку, не разбирающемуся в парашютном деле, трудно определить причину гибели парашютиста. У спортсменов же глаз наметан, и они без труда поймут, что в устройстве не так. Отсюда следует: первое — если в клубе произошло убийство, то преступник кое-что соображал в устройстве парашютов; второе — мне самой необходимо срочно вникнуть в принцип работы парашютной системы.
Из всего, что я сейчас услышала в раздевалке, понятно, что ни у Олега, ни у его собеседников ни один из членов клуба не вызывает подозрения. Естественно, кроме вышеупомянутых Барина и Мурашкина, которые приходят в «Голубые дали» поразвлечься и которых никто не принимает за своих. Странно! Обычно в таких больших коллективах после подобных происшествий каждый подозревает всех и каждого. Ну и что с того, что Брянский запер ангар? Мог же кто-то из спортсменов вернуться позже? Ключи — не такое уж большое препятствие на пути к намеченной цели. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы воспользоваться отмычками. Ловкость рук и никакого мошенничества! Несомненно, стоит взглянуть на замок ангара. Уж что-что, а следы взлома я определю без проблем.
И еще одна любопытная деталь в разговоре спортсменов! Почему Олег так рьяно бросился защищать Горыныча, дежурившего в ночь перед ЧП? Что, этот сторож такой честный, уважаемый или просто инвалид, не способный сделать десятка шагов?
Придется разобраться и в этом вопросе. А пока действительно надо осмотреться, выяснить, что тут и как.
Недалеко от ангара я заметила странное сооружение, напоминающее огромный сачок для ловли бабочек. Он то надувался от ветра, то опускался вниз. В стороне, рядом с вертолетом, стояли двое мужчин, о чем-то между собой беседуя. Я подошла поближе, делая вид, что заинтересована сачком. Нас разделял вертолет, и в поле зрения мужчин я не попадала.
— Говорю тебе, что Брянский успел переоформить на Костина вертолет. Я своими глазами документы видел, — терпеливо объяснял один, одетый в форму летчика, другому.
Его собеседник, молодой солдатик, молящим голосом попросил:
— Егорович, замолви за меня словечко, порекомендуй Костину. Ты же знаешь, что я в технике разбираюсь. Мне бы только хоть иногда прыгать…
— А что же ты на военном аэродроме не прыгаешь? Или не допускает тебя командир?
— Говорит, каждый должен заниматься своим делом. Радуйся, что на соревнования отпускаем.
— Таня! Что вы там рассматриваете? — позвал меня совершенно не вовремя появившийся Быстров.
Я махнула ему рукой, подзывая к себе.
— Словно живой! — показала я на сачок. — Наверное, это указатель направления ветра?
— Ну да, мы его колдуном называем.
— А на чем вы поднимаетесь в воздух?
— Обычно на «Ми-8» или «Ми-2». На соревнованиях, бывает, нас с самолета сбрасывают.
— «Ми-8» — это вон тот вертолет? — кивнула я в сторону техники и стоящих рядом с ней мужчин. — Ни разу на вертолете не летала. А чей он? Дмитрий Алексеевич его зафрахтовал или это его собственность?
— Вообще-то «Ми-8» принадлежал Брянскому.
— Погибшему инструктору? — я изобразила на лице неподдельное удивление. — Для приобретения вертолета нужно целое состояние!
— Он не только инструктором был, но и акционером «Голубых далей». Они с Костиным были компаньонами.
— Ого! Надо же, какую злую шутку сыграла с ним судьба. А с Дмитрием Алексеевичем они были друзьями?
— Да кто их знает? Может, и были. Хотя я скорее назвал бы их отношения деловыми или коммерческими. Брянский сделал неудачное вложение денег, купив этот вертолет. Машина вроде новая, а летать нормально отказывалась. Много крови она Брянскому попортила! В общем, через полгода он у Костина столько денег назанимал, что страшно подумать. Вон парнишка стоит, видите? — показал Олег на солдата. — Все узлы в машине перебрал, половину деталей заменил. И все ради того, чтобы Брянский брал его на прыжки.
— А с ним кто?
— Наш Горыныч!
— Кто? — ничего не понимая, уставилась я на мужчину в военной форме.
У них что, два Горыныча на аэродроме? Прямо какое-то темное сказочное царство, а не клуб! Или на поле сторожам положено носить форму летчиков?
— Егорович — летчик в отставке. Горынычем его за глаза называют. Отмечали мы как-то Новый год, а Егорович набрал спирта в рот, спичку горящую поднес, да как дыхнет огнем! Ну, настоящий Змей Горыныч! Вот это прозвище к нему и прилипло. А вообще он классный мужик! Правда, говорит иногда уж больно замысловато. Порой кажется, что он не в своем уме.
— Как же его к полетам допускают?
— Да с ним все в порядке. Любит просто мужик тумана напустить. Вообще Брянский ему как себе доверял. Да и Горыныч верой и правдой служил. В субботу, когда Вениамин разбился, он был еще в небе, последний об этом узнал. Потом так переживал, все боялись, как бы с сердцем плохо не стало. Пойдемте, я вас познакомлю.
Мы подошли к военным.
— Здорово, мужики! Это Татьяна — будущая чемпионка. Горит желанием научиться прыгать с парашютом.
— Василий Егорович, — пожал мне руку летчик.
— Сергей.
— Как самочувствие, Егорович? — поинтересовался Олег.
— Да… — отмахнулся вертолетчик, — мотор пока стучит, а кручина душу точит. Вот смотрю на машину — и такая тоска!..
— Это верно. Только слезами горю не поможешь. С полетами-то как? У Костина останешься или он тебя отстранил?
— Куда я без «Голубых далей»? Сейчас полетим. Машина готова.
— Вот как? Значит, у «Ми-8» новый хозяин нашелся? Может, оно и к лучшему.
Егорович промолчал. По всему было видно, что разговаривать ему не хотелось.
По-видимому, отмеренные Костиным тридцать минут прошли, потому что он появился на поле. Неторопливо, с большим достоинством, как человек, знающий себе цену, он направился к ангару.
