Но девушка, казалось, не обращала внимания на своего спутника. Она разглядывала большой шатер, разбитый на лужайке, где вскоре должны были подать ужин, дорожки, освещенные разноцветными лампионами, и гулявшие по ним пары, подобно ей и Лукасу вышедшие в парк подышать свежим воздухом.
— Что-нибудь случилось, Джесс? — обеспокоенно спросил Лукас. — Почему у тебя такой странный взгляд?
— Какой взгляд? — весело бросила она.
— Я не знаю, как это сказать, но я много раз обращал внимание на этот твой странный взгляд, — пытался пояснить Лукас. — Иногда ты смотришь задумчиво и изучающе, иногда в твоих глазах я вижу тоску.
Она сделала над собой усилие и рассмеялась, но почему-то смех не зазвучал весело.
— Мне интересно разглядывать Хэйг-хаус, — сказала она. — Я с любопытством смотрю на все и всех. Разве это странно для человека, который потерял память?
— Ты ищешь что-то знакомое, не так ли, Джесс? — строил догадки молодой человек. — Что-то такое, что ты сможешь узнать? Что поможет тебе вернуть память? Может, чье-то лицо напомнит тебе о прошлом? А может — место? Или ощущение, что ты когда-то уже здесь побывала или видела это?
Его проницательность удивила Джессику. Именно все это она и искала. Так всегда происходило с ней, когда она видела новые лица и новые места, переступала порог незнакомого дома. Она отчаянно искала кончик нити, ухватившись за который смогла бы вы браться из лабиринта неизвестности, куда попала не по своей воле. Но это было не все. Она искала человека, которому принадлежал ее Голос.
Вспомнив об этом, она внутренне содрогнулась. Ведь именно об этом только что сказал Лукас. Если бы Эти слова произнес кто-нибудь другой, в ней немедленно проснулись бы подозрения. Казалось, Лукас читает ее мысли — как и Голос.
Усилием воли она заставила себя отбросить прочь все сомнения. Ее Голос никогда не поступает столь прямо и откровенно. Он позаботится о том, чтобы не вызвать у нее подозрений. Если только не решится испытать ее. Но это не Лукас. Она отказывалась верить в то, что это мог быть Лукас.
— Ответь мне, Джесс. Почему ты молчишь? — Вопрос Лукаса вернул девушку к действительности.
Она изобразила радостную улыбку и весело сказала:
— Я на балу, не так ли? На первом балу в своей жизни… Я отказываюсь говорить сегодня о серьезных вещах.
Джессика вдруг показалась Лукасу невероятно хрупкой и беззащитной. Никогда еще он не видел ее такой. Огромные серые глаза девушки, смотревшие прямо ему в лицо, говорили больше, чем хотелось бы ей самой. Этот красноречивый взгляд вызывал в молодом мужчине сильнейшее желание заключить девушку в объятия и унести подальше от этого дома, от этой толпы людей, туда, где никто не смог бы причинить ей вреда. Лукасу хотелось заверить ее в том, что у нее непременно будут другие воспоминания, счастливые и радостные, если только она позволит ему позаботиться о ней.
— Ты совершенно права, Джесс, — ответил он с улыбкой. — Не стоит тратить вечер на серьезные разговоры, тем более портить настроение самой милой, самой прелестной девушке на этом балу.
То ли его слова, то ли тон голоса, то ли мягкость его взгляда позволили Джессике расслабиться, и неожиданно она почувствовала уже знакомое легкое головокружение. Она была счастлива.
— Ах, как бы мне хотелось, чтобы сестры и мальчишки могли побывать здесь, — задумчиво проговорила она.
— Почему? — удивился Лукас. Она одарила его одной из своих редких застенчивых улыбок, которая тронула его до глубины души.
— Потому, — ответила она, — что они во всем мне помогали, даже танцы разучивали вместе со мной. А вы вообще представляете, как это сложно, когда вашими партнерами бывают монахини или маленькие мальчики?
— Как тебе удалось уговорить мальчишек танцевать с тобой? — Лукасу трудно было в такое поверить.
— О, я, говорят, способная девушка. Увидев однажды, умею воспользоваться уроком, — гордо заявила Джессика. — Так вот, уговаривать не пришлось, подкуп — вещь неплохая, хотя на практике оказалась дорогой. Пенни за танец — и вопрос решился сам собой. Правда, сейчас я должна по шиллингу каждому из них. Не скрою, у нас были определенные трудности, когда мы разучивали вальс, Монахини считали, что неприлично обниматься с мальчишками. В конце концов Джозеф все уладил.
— Джозеф?.. — в изумлении пробормотал Лукас. — Как?..
— Ох, довольно просто. Он протанцевал вальс с сестрой Эльвирой, — сообщила Джессика и улыбнулась, вспоминая комичность ситуации. — Это было очень забавно, все громко хохотали, а мальчики превратили урок в настоящее развлечение. Потом никто уже не мог думать о вальсе как о серьезном бальном танце — для нас он стал шуточным представлением.
В полном недоумении Лукас покачал головой.
— Иногда я думаю, что Хокс-хиллом управляют достопочтенные монахини Девы Марии, но временами мне кажется, что там хозяйничают веселые и немножко сумасшедшие женщины, — задумчиво промолвил лорд Дандас.
— О, нам тоже иногда так кажется, — ответила Джессика.
Улыбка вдруг исчезла с лица мужчины, и девушка тоже стала серьезной. Он отошел от балюстрады и протянул руки к Джессике.
— Джесс, — произнес он с волнением в голосе, — давай посмотрим, что такое вальс на самом деле…
Она хорошо помнила тот день, когда он застал ее со шваброй в объятиях, вальсирующей на кухне, и то чувство неловкости, которое охватило ее, когда она отказала ему станцевать с ним вальс. А все из-за того, что он всегда появлялся некстати, застигая ее врасплох и заставляя краснеть от смущения. Но сегодня вечером все было иначе. На этот раз на ней не было грязного передника, и она не прижимала к груди тряпку на деревянной палке. Сегодня на ней было платье, ничуть не хуже сшитое и не менее красивое, чем на других девушках, оно даже могло соперничать с платьем Беллы, да и молодые люди, с которыми она танцевала, были благородными джентльменами.
Будучи уверена в своих силах, не боясь опозориться, Джессика с ослепительной улыбкой сделала шаг навстречу мужчине и оказалась в его объятиях. Отбросив перчатки, Лукас одну руку положил ей на талию, другую же протянул, ища ладонь девушки. От его прикосновения Джессика почувствовала, как в глубине ее тела зарождается тепло, готовое вспыхнуть пламенем. Улыбка медленно угасла, и она едва расслышала его слова:
— Положи левую руку мне на плечо, а правую вложи в мою ладонь.
Он говорил тихо, но Джессика подчинилась, не думая сопротивляться. Ее руки по локоть закрывали белые перчатки, но девушке казалось, что руки у нее полностью обнажены. Мужская рука, большая и сильная, уверенно сжимавшая ее хрупкие пальчики, вызывала внутреннюю дрожь и еще какое-то странное ощущение, назвать которое Джессика не умела.
— А теперь посмотри на меня, Джесс, — хриплым шепотом потребовал он.
У нее перехватило дыхание, но она послушно подняла глаза на Лукаса. Затуманенный взгляд его полуприкрытых глаз гипнотизировал ее, лишая остатков воли. Чувствуя странную сонливость, она прикрыла веки.
