— Нет, ты ошибаешься, Джесс, — возразил Лукас. — К тому времени жители Челфорда полюбили тебя и стали считать своей. Ты им понравилась, Джесс.
— О да. И в этом немалая твоя заслуга. Я тебе очень благодарна! — съехидничала она. — Только я не понимаю, в чем причина такой заботы обо мне — тогда и сейчас.
— Неужели не понимаешь? — искренне удивился Лукас. — Наши отношения всегда значили для меня больше, чем я готов был признать.
Ее мало тронуло упоминание о том, что было когда-то между ними. Он причинил ей боль, и ей казалось, что она никогда не сможет простить его за то, что сделал он это умышленно.
— Расскажи, что произошло в то утро, когда ты застал меня одну, — потребовала она тоном, не терпящим возражений.
Лукас долго смотрел на нее, а потом опустил глаза и стал разглядывать стакан с остатками бренди, который все еще держал в руке.
— Ты сказала мне, что уезжаешь с отцом в Лондон, что он открывает в столице игорный дом, и ты будешь там его игорной картой. Я почти не слушал тебя, поэтому не сообразил, что ты просишь меня о помощи, — задумчиво говорил Лукас, вспоминая время трехлетней давности. — В голове у меня вертелась только одна мысль — что ты станешь шлюхой в игорном доме, что превратишься в девку для развлечений, как служанки из «Черного лебедя». — Он покачал головой и горько улыбнулся. — Ты представить себе не можешь, каким это было ударом для меня. Я не умею объяснить тебе этого; могу только сказать, что со мною случилось какое-то умопомрачение. Я забыл о чести. Я забыл о Белле. Я… .
Залпом опорожнив стакан, он долго молчал, прежде чем заговорил снова:
— Я сожалею о том, что произошло потом. Я напугал тебя, и это привело меня в чувство. Тогда-то я наконец более внимательно выслушал тебя. Я не верил в честные намерения твоего отца, поэтому смог предположить худшее. Я решил во что бы то ни стало увезти тебя из Хокс-хилла. Моя мать жила в Лондоне, и я собирался отправить тебя к ней. Ты должна была жить у нее какое-то время, пока я не придумаю, дальше делать с тобой.
— И я согласилась? — удивилась Джессика.
— Я не оставил тебе выбора, — сказал Лукас.
— Я умоляла тебя жениться на мне, да? — потупив глаза, спросила Джессика, уже догадываясь о том что произошло дальше.
На щеке Лукаса напрягся и дрогнул мускул.
— Да, — сказал он, не пытаясь скрыть правды.
«Это не имеет значения, — сказала себе Джессика. — Это не имеет никакого значения. Ровным счетом никакого».
— И что случилось потом? — изображая полнейшее равнодушие, вслух осведомилась она.
— Вечером я отправился к Белле, — ответил он.
Сидя на кровати, Джессика поджала ноги и обхватила колени руками. Ему показалось, что таким образом она защищает себя.
— И сделал ей предложение, — догадалась она.
Он смущенно усмехнулся.
— Да. Ты сказала мне, что я горько пожалею этом, но я не слушал тебя. В том, что ты была права, очень скоро убедился. — Он задумался на мгновение, но почти сразу возобновил свой рассказ: — Белла ответила согласием на мое предложение, а я никогда забуду, как после этого я сидел в ее гостиной, застыв словно ледяная скульптура, и удивлялся, отчего мне так холодно. Меня стало знобить.
— А потом ты отправился с друзьями поужинать в «Черном лебеде», — догадалась Джессика. — А где в тот день был мой отец?
— Кажется, в Оксфорде, — ответил Лукас, ничуть не удивляясь ее проницательности. — Он продавал там свои последние акции. Твой отец, Джесс, всегда имел долги, причем большие.
— Что случилось, когда отец нашел тебя? — не дрогнувшим голосом спросила Джессика.
Лукас тяжело вздохнул.
— К тому времени я уже был один, и он, увидев меня, сел рядом. Он успел изрядно выпить до того, как явился в таверну. Поначалу я не понимал, о чем он говорит. Он утверждал, что я погубил его грандиозные планы. А потом все-таки проболтался. Оказывается, в Лондоне были люди, готовые щедро заплатить за тебя, но только в случае, если ты — девственница. Но теперь, когда товар испорчен… — Лукас еще раз вздохнул и замолчал, а потом предложил: — Джесс, может, хватит об этом…
В сердце ее зарождалась тупая боль. Медленно расползаясь, она охватила грудь, застучала в висках, добралась до затылка. Из последних сил сохраняя видимость спокойствия, Джессика спросила:
— Неужели я так сильно ненавидела отца, что убила его?
— Мне наплевать, что ты сделала, даже если ты и убила его, — с яростью заявил Лукас.
— Значит, ты действительно думаешь, что я сделала это… — прошептала Джессика.
Искры гнева, горевшие в его глазах, погасли.
— Нет, Джесс, ты на такое не способна. Ты бы никогда не смогла никого убить. Просто тогда ты поняла, что за человек был твой отец. Но я думаю, что даже тогда ты его не смогла возненавидеть. Я до сих пор уверен, что ты простила бы ему все, что угодно, лишь бы он погладил тебя по голове. Ты всегда находила для него оправдания.
На ум ей вдруг пришла еще одна мысль, которой она сразу же поделилась с Лукасом:
— Мне, наверное, бесполезно было искать место гувернантки или компаньонки, не так ли? Я не пользовалась ни уважением, ни хорошей репутацией, чтобы приличная семья пригласила меня в свой дом. Поэтому я жила с отцом. Что я еще могла сделать? — Она прикусила губу, а он успокаивающим жестом похлопал ее по плечу.
— Джесс… — прошептал Лукас.
Джессика сбросила с плеча его руку и встала с кровати. Бесцельно пройдясь по комнате, она остановилась у окна и раздвинула шторы.
— Когда-то у меня было сапфировое кольцо, — сказала она, смотря куда-то вдаль. — Оно было мне велико, и я носила его на цепочке на шее. Это правда, Лукас?
Он молчал, и она повернулась лицом к нему.
— Ты помнишь кольцо? — удивился он.
— Нет, — ответила она. — О нем я узнала от Перри.
— Это было кольцо твоей матери, — пояснил Лукас. — Единственная вещь, которая досталась тебе от нее. Ты очень им дорожила.
— Я его потеряла? — спросила она, опуская ресницы, чтобы скрыть боль, отразившуюся в ее огромных серых глазах.
— Откуда ты знаешь об этом? — вопросом на вопрос ответил Лукас.
— Я помню, или мне только кажется, что помню, будто я пришла в «Черный лебедь», чтобы разыскать тебя и рассказать тебе об этом, — странно глухим голосом ответила Джессика.
Он согласно кивнул, смотря на нее.
— Ты была в отчаянии, — подтвердил он. — И я обещал, что, когда разбогатею, непременно куплю тебе другое кольцо с сапфиром. Но обещания не помогли. Ты и думать не хотела о другом кольце. Ничто не могло заменить тебе материнское кольцо.
С внезапной проницательностью она вдруг сказала:
